Держава (том третий)

— Да «ел» уже. У меня, знаете ли, выработалась привычка ходить на работу пешком. И каждое утро покупать газеты «Вперёд», «Революционную Россию» и другую, недавно подпольную прессу. Полюбуйтесь их девизами: «Пролетарии всех стран, объединяйтесь» или «В борьбе обретёшь ты право своё». А масса сатирических листков и журналов, что смеются над армией и полицией. Особенно изощряются в злопыхательстве сатирические журналы «Клюв», «Бурелом», «Нагаечка». Посмотрите, кто авторы!? Почему одни евреи на редакторских постах и на ведущих корреспондентских должностях? Очень мягок и демократичен наш государь… Амнистию врагам Отечества объявил. Сколько мы с ними боролись и нате вам. Не виновны! Вместо того, чтоб в Сибирь отправить, простил душегубов. А ведь они деда его убили. Вождю нельзя быть добреньким… Добрым — можно! А добреньким — нельзя!

— Вас за такие речи, Александр Васильевич, самого в Сибирь следует сослать, — пошутил Трепов. — Думаете, мне приятно, что Вера Засулич, стрелявшая в моего отца, тоже амнистирована и прибыла в Россию, — сумрачно перебрал бумаги на столе. — Обосновалась на хуторе Греково в Тульской губернии. Узнав об этом, Пётр Николаевич Дурново, в разговоре, погрозил этак пальцем, и с улыбкой посоветовал не опускаться до мести…

— Сочувствую вам, Дмитрий Фёдорович, но что там — забытая всеми Засулич, коли сам поп Гапон торжественно прибыл в Петербург.

— И так же торжественно завербован уже Рачковским, — ухмыльнулся Трепов. — Дружка его, Рутенберга, тоже освободили, но тот скрылся. Чего вы хотели прочесть–то?

— Ах да, — спохватился полковник, раскрывая газету с лозунгом объединения пролетариев. — Ленин даёт советы «в свете новых задач дня». Пива, наверное, швейцарского перепил… Призывает «к радикальным средствам и мерам, как наиболее целесообразным». Предлагает создавать отряды революционной армии, он их называет «боевые технические группы», которые должны не ждать оружия из центра, а вооружаться, чем придётся. Годится револьвер, нож, бомба, кастет и даже тряпка с керосином для поджога. После этого следует совершать нападения на городовых, полицейских и жандармов. Особенно не выносит, как, впрочем, и все революционеры, казаков. И защищает методы террора перед своими товарищами: «Когда я вижу социал–демократов, горделиво и самодовольно заявляющих: «мы не анархисты, не воры, не грабители, мы выше этого», — тогда я спрашиваю себя: понимают ли эти люди, что говорят?» — оторвался от газеты. — И вот уже в Екатеринбурге создан боевой отряд под руководством Якова Свердлова. Вооружённые грабежи и вымогательства… Ленин, кстати, объявил грабежи допустимыми средствами революционной борьбы.

— Начинайте с завтрашнего дня разгребать эту революционную помойку с Петербургского Совета. А следом и Свердловым займёмся.

Собрав в кабинете Охранного отделения офицеров, Герасимов поставил им задачу ликвидации Совета рабочих депутатов.

— Носаря мы арестовали, но его заменили Троцкий и Парвус. Как мне доложили наши аналитики, Парвус—Гельфанд — финансовый гений, а Троцкий — политический. Молодой, да, как говорится, из ранних. Двадцать пять лет всего, но амбиций — через край. Приехал вместе с женой, мадам Седовой. Знаете, господа, что это за штучка? — оглядел подчинённых. — Дочь Животовского, объединённого с банкирами Варбургами, компаньонами и родственниками Якова Шиффа. То есть, относится к финансовой группе, которая спонсирует начавшиеся беспорядки, а до этого — Японию, в её борьбе с Россией. Вот и получилось, господа, что войну проиграли не японцам, а денежкам Шиффа и компании. И эти же денежки поставили Троцкого во главе революционного списка наших врагов. Рассчитывая в будущем, думаю, поднять его ещё выше… Именно этого деятеля нам и предстоит отправить на проживание в Сибирь.

— Да с такими деньгами и связями, господин полковник, он вскоре окажется на свободе где–нибудь в Швейцарии или Америке, — сделал умозаключение жандармский ротмистр.

— Наше дело взять его под арест, что я поручаю вам. А там, как говорят финские революционеры: будем поглядеть…

Вечером 3 декабря, армейские подразделения и полиция оцепили помещение Вольно–экономического общества, где заседал Совет.

Жандармский ротмистр, войдя в зал, прошёл к трибуне, за которой в это время выступал Троцкий, и при полной тишине стал зачитывать ордер об аресте членов Совета.

— Есть предложение принять к сведению заявление господина жандармского офицера. А теперь, уважаемый, покиньте зал заседания Совета рабочих депутатов, — властно глянул на представителя власти.

И тот, в полном замешательстве, к удивлению членов Совета, ретировался.

— Товарищи, — выкрикнул с трибуны Троцкий, — времени у нас в обрез. Уничтожайте документы, материалы, которые могут быть использованы жандармами против вас, а тем, кто имеет оружие, приводите его в негодность и выбрасывайте.

— Господин ротмистр, а почему вы один, не вижу арестованных, сидя в санях у входа в здание, с удивлением поинтересовался у подчинённого Герасимов.