Держава (том второй)

— Извините, Виктор Викторович, что вновь перебиваю, — глянул на императора Рубанов, и на утвердительный кивок продолжил: — но генерал Куропаткин предписал барону Штакельбергу, как ранее Засуличу на Ялу, и Стесселю при Цзиньчжоу: «Не доводить дела до решительного столкновения и отнюдь не допускать израсходования своего резерва в бою». Поражение началось с генерала от инфантерии Куропаткина, который нарушил директиву — выдвинуть на выручку крепости корпус силой до 40 тысяч человек. У Штакельберга имелось лишь 33 тысячи, а в бою участвовало и того меньше. Плюс неудачно выбранная позиция. Перед фронтом её была гористая местность, неудобная для маневрирования больших частей. Правый фланг упирался в покрытые рощами сопки, представлявшие удобство для обхода наших войск и их охвата. Что в конечном итоге и произошло. 1 июня Оку перешёл в наступление силами сразу 3-х пехотных дивизий и кавалерийской бригады общей численностью 40 тысяч человек, охватывая оба фланга Штакельберга. Прикрывавшая наш правый фланг казачья бригада Самсонова, мягко сказать, поторопилась отойти на север, облегчая японцам обходное движение. А появление японских частей у железной дороги севернее станции Вафаньгоу, заставило Штакельберга отступить. Охватывающие действия и огонь замаскированной артиллерии. В то время, как мы ввели лишь половину стволов, и то стоящих на открытой местности «колесо к колесу». Отсутствие разведки, неопределённость приказов, переданных записками, в результате чего командир дивизии генерал Гернгросс, прождав 8 часов подхода бригады генерала Гласко, начал наступление и, хотя имел успех, без поддержки наших войск развить его не сумел и вынужден был отступить.

— Вот оно, отсутствие руководства боем со стороны командира корпуса. Неумелое пользование им артиллерией и отсутствие инициативы и согласованности начальствующих лиц, — строго окинул взглядом Сахарова император. — Пошлите наместнику телеграмму, чтоб виновные понесли наказание, — перевёл взгляд на Плеве. — А вы что скажете, Вячеслав Константинович.

— На работе военной разведки, ваше величество, отрицательно сказался недостаток ассигнований. Перед войной Главному штабу, коим тогда руководил Виктор Викторович, по смете на «негласные расходы по разведке», ежегодно отчислялась сумма в 56 тысяч рублей, распределявшаяся между военными округами. А Япония в то же время затратила только на подготовку военной агентуры 12 миллионов рублей золотом… Несопоставимые цифры… Вот потому–то, ваше величество, положению русского командования не позавидуешь. Оно абсолютно не имеет сведений о противнике, что равно переходу Невского проспекта с завязанными глазами. Обязательно лихачи сшибут.

— Вот нас и сбивают со всех позиций, ваше величество, — обрадовался неожиданной поддержке Сахаров. — С 1898 года, то есть, как я стал начальником Главного штаба, министр финансов Витте, только и делал, что сокращал расходы на армию. Результат налицо. Кто–то из наших губернаторов по этому поводу сказал: «Государство, которое не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую».

— Кажется, Столыпин из Саратова, — поправил белоснежные манжеты с золотыми запонками Плеве.

— Столыпин? — задумчиво произнёс государь. — Следует запомнить фамилию и афоризм. Видно, умный человек, что сейчас большая редкость, — заметил, как покраснел Сахаров и улыбнулся Рубанов.

— В японской армии, ваше величество, есть немало людей, прекрасно осведомлённых о России. Теперь известно, что начальник разведки 1-й армии барона Куроки, прожил в России семь лет. А начальник штаба маршала Ивао Оямы, генерал Кадома, долгое время жил в Амурской области.

— Да, это так, — грустно подтвердил военный министр. — Его даже считают автором плана войны с Россией. Среди сослуживцев он получил прозвище «генерал–топор» за мнение, что в политике, как и в битве, острый топор надёжнее тупого ножа.