Держава (том второй)

На мукденском вокзале, куда зашёл узнать о дне будущего отступления, а заодно и пообедать, купил местные газеты: «Харбинский Вестник» и «Вестник Маньчжурской армии».

Столичных газет в продаже не имелось.

По дороге в полк приобрёл у китайского торговца четыре огромных медных чайника в подарок для взводов своей роты.

«А Зерендорфу с Зозулевским взял ещё ящик красного вина, с трудом договорившись с китайцем довезти его на арбе до полка.

Брата искать не стал, потому как наступал ранний маньчжурский вечер, который офицеры и солдаты провели с большой пользой: офицеры пили из стаканов красное вино, а солдаты из жестяных кружек — вкусный чай, кипячёный в прекрасных медных чайниках.

Офицеры читали газеты: «Английский майор Ричардсон, занимающийся дрессировкой собак сторожевой службы, получил приглашение от русского правительства доставить штук десять собак в Маньчжурию».

— Так что скоро часовые не понадобятся, — пришёл к выводу Зерендорф.

Солдаты читали письма: «А дядя Евлампий шлёт тебе поклон. Тётка Клавдя — тоже. Ихний племяш Гришака, надысь, брякнулся с лошади и сбедил ногу…».

— Так что не до плясок ему, — пришёл к выводу старый солдат Егорша.

____________________________________________

Император колесил по России, провожая войска в Маньчжурию.

Он тяжело пережил отступление армии от Ляояна, хотя никому об этом не говорил.

Да и с кем можно было поделиться мыслями и чувствами, если даже многие великие князья не сочувствовали ему, и ничего не делали для победы России в войне.

«Да и ближайшее окружение погрязло в закулисных интригах и доведённого до совершенства лицедейства… Особенно, этот одиозный Витте, — сидя в салон–вагоне своего поезда, размышлял Николай. — Видно обиделся, что снял с должности министра финансов, посадив на его место Коковцева… Но я назначил его на более высокий пост. Сергей Юльевич со своим гипертрофированным самомнением стал просто неуправляем. Не скрываясь, зная, что мне это будет неприятно, направо и налево доказывает, что России Маньчжурия не нужна… Его послушать, так и Владивосток нам не нужен… Да и вообще вся территория за Уралом. А вроде бы умный человек… До того уже докатился, что заявляет о желании поражения России в этой войне, о чём пишет Куропаткину… А германскому канцлеру Бюллову открыто сказал, что боится быстрых и блестящих русских успехов. Они бы сделали руководящие Санкт—Петербургские круги слишком заносчивыми… России следует испытать ещё несколько военных неудач… И это мой премьер–министр, — глядел в окошко на просторы любимой России государь. — Дворяне транжирят свои наделы… Из огромных когда–то латифундий, в их собственности осталось всего тринадцать процентов земли. В результате активно переходят в оппозицию… Лучше бы жили скромнее и по средствам… Земство идёт против меня… Российская буржуазия, капиталы которой растут словно на дрожжах, тоже не поддерживает войну. Член правления Русско–китайского банка князь Ухтомский в интервью репортёру газеты «Франк фуртер цайтунг» заявил… Не поверил бы, если сам не прочёл: «Не может быть войны менее популярной, чем настоящая. Мы абсолютно ничего не можем выиграть, принеся огромные жертвы людьми и деньгами». Но ведь это жертвы на благо государства… Государство не может строиться без жертв… Сестра моей супруги Елизавета Фёдоровна, написала Куропаткину: «В Москве войны не хотят. Её целей не понимают, воодушевления не испытывают. В верхах такое же настроение, что и в низах». Рабочие начинают бастовать. Крестьяне в некоторых деревнях отказываются помогать семьям солдат, ушедших на войну. Раньше такой гнусности не было. Война — дело святое. Кто–то же их настраивает… В Японии, наоборот, войну встретили с подъёмом. Сила Японии состоит в полном единении армии и народа. Не верю, но говорят, были случаи, когда матери убивали себя, если их сыновья по здоровью не годились для службы в армии. А наши курсистки поздравили микадо с победой…

Да ещё мама' требует назначить министром внутренних дел этого либерала, князя Святополк—Мирского… Как она мне сказала… Дай Бог памяти… Хоть в этом Он мне не отказывает, — перекрестился, засчитав последнюю мысль богохульственной: «Я совершенно не сочувствую репрессивной политике Плеве, и с удовольствием отношусь к мягкой политике Мирского в Виленском крае, где он успешно губернаторствует».

Не отдыхая с дороги, император принял парад пехотного полка, раздал части солдат иконки, и благословил их на битву с врагом.

В среду 25 августа, император принимал большое число посетителей.

Дежурным адьютантом страдал в этот день Рубанов.

«Такой приятный тёплый день, а государь надумал устроить приём. Лучше бы на яхте соблаговолил покататься или на байдарке поплавать…. Да поохотиться в конце концов… Ещё Мирский этот явился… Терпеть его не могу.

Вскоре от барона Фредерикса узнал, что государь прочит князя на должность министра внутренних дел.