Держи меня крепче

Зазвенев весёлым колокольчиком, его смех поддержала Снежана, с которой я умудрилась немного разговориться, пока Олли старательно остужал чай, смешно надувая щёки, отчего мелкая Светка ухохатывалась и едва не грохнулась со стула, а Азалька чуть глаза не сломала, строя их обаятельному красавцу и изредка косясь на меня чёрной завистью, потому что, как и все в больничке, ошибочно полагала, что между мной и моим звёздным другом нечто большее, чем просто дружба. Мне её детские взгляды были по барабану, потому что относилась я к детским влюблённостям со смехом. И на подобные взгляды у меня иммунитет. У меня дома есть один, даже два идеала женских эротических (о, боже, это я сказала???) снов, с которыми я иногда появляюсь на улице, а прохожие девушки и даже взрослые тёти, не зная, что это мой папа и брат, смотрят на меня гораздо злобнее, так что я привыкшая.

Перед уходом мы и двум оставшимся девушкам вручили по презенту. «Косоглазую» Азальку Оливер осчастливил новеньким ярко-жёлтого плеером из последней коллекции, а мелкую Светку я одарила куклой-ребёнком, которая умеет плакать, кушать, какать, что наводило на мысли — надо быстрее рвать когти, пока не вернулась её мама и не надела нам эту «замечательную» куколку нам на шеи вместо бесполезных полных опилок голов.

Потом мы наведались в ещё одну палату, с обитателем которой Олли раньше знаком не был, но сам больной прекрасно знал, кто к нему пришёл. Матвей, ученик восьмого класса, лежал в отдельной палате, потому что у него была опухоль головного мозга на начальной стадии. Головные боли пока ещё не стали постоянными, но вот музыку сутки на пролёт, как делал раньше, он слушать уже не мог и, это его ужасно огорчало, потому что он сам учился в музыкальной школе и собирался посвятить ей свою жизнь. Но судьба распорядилась иначе.

Зато оба парня нашли общую тему, между делом и меня оценив. «Рульная тёлка», — сказал школьничек, а Оливер возразил, что я не тёлка, а его «личный ДСС». Потом они долго ржали над расшифровкой, мальчишки. Я краснела и смущалась, а эти любители глупых шуток гоготали ещё громче. В итоге в палату прибежал охранник и попросил вести себя тише, а узнав Оливера, рванул искать чистый лист, чтобы для «своих обалдуев» взять автограф звезды. А в довершении щёлкнул его в обнимку со мной и Матвеем на телефон. Затем мы презентовали последнему какую-то навороченную игрушку (типа музыкального тетриса, но круче), а парень чуть не скончался от счастья с восхищённым: «Вот привалило-то…», а я лишь поражалась, как Оливер так умело подобрал всем деткам подарки.

Так мы обошли все оставшиеся палаты, везде нас встречали улыбками и добрыми сердцами, не хотели отпускать. От вида некоторых детишек меня бросало в дрожь, сердце разрывалось, но я следовала примеру Оливера и улыбалась им, вселяя в них надежду, что всё будет хорошо. И даже шутила, припоминая им, что дальтоники всё-таки правы, говоря, что жизнь — это радуга, то белая полоса, то чёрная. Но сдаётся мне, эти малыши были куда сильнее меня.

В конце концов, пациенты закончились, но в пакете осталась одна игрушка — белоснежный единорог с золотым рогом в компактном исполнении.

— Он для тебя, — протянув мне пушистого зверька, сказал Олли.

— Правда? А ты уверен, что хочешь подарить его мне? — всё же он покупал это детям, а я по паспорту уже не в этой возрастной категории.

— Хочу, — он улыбнулся, брови заиграли, ух, я могла бы вечно созерцать его лицо. — По-моему, ты будешь ему хорошей хозяйкой, хоть и не любишь животных.

— Я люблю, — возразила я. — Просто на расстоянии…

— Хитро, — ухмыльнулся парень. — А как ты его назовёшь?

— Не знаю. Пусть будет просто единорожек… Зачем ему имя?

— Хорошо, пусть единорожек, — дал добро Оливер. — Ладно, с именем для питомца решили. Тебе ещё куда-нибудь надо?

— Вроде нет, — пожала плечами, припоминая, чем собиралась заниматься вечером.

— Тогда побежали! — он дёрнул меня за руку, и мы резво побежали в неизвестном направлении.

Может он и джентльмен, но не догадался поднять мою тушку на руки и тащить, думалось мне после первых десяти метров бега, начиная немного задыхаться.

И неожиданно сразу же после моего мысленного комментария Оливер притормозил и с ходу, предварительно щёлкнув кнопкой сигнализации, раскрыл передо мной дверцу машины, в которую я сначала чуть не впечаталась лбом и залезать внутрь не торопилась, но он буквально втолкнул меня в салон, то есть аккуратно усадил на пассажирское сидение. Возмущаться подобному акту преломления своей воли я не стала, окунувшись в прохладу затемнённого салона.

Но поинтересовалась, зачем мы спешили, как на пожар, если авто за углом припарковано. На что мой друг ответил, что «светить на улице фейсом» в его расписание не входило, а так как весь его камуфляж растаскал медперсонал на сувениры, то желания оказаться распиленным на те же сувениры ему не улыбается.

— Ну что, зай, рвём когти? — весело подмигнув мне и усевшись на водительское кресло, Оливер завёл бесшумный мотор и мягко покатил своего, вероятно, жутко дорогого железного друга.