Держи меня крепче

— Да ты хоть знаешь, сколько у него этого шмотья? Вряд ли он захочет ношенное тобой обратно забирать, — возразил Шер.

— Что же делать? Может тогда деньгами возместить?

— Ты с головой дружишь? По-моему, вы ещё даже не знакомы… Погоди сейчас представлю вас друг другу, — он подошёл ко мне, прислонившейся к стене, с каким-то шёлковым цветастым халатом в руках. — Голова, это моя малышка. Малышка, это твоя голова.

— Не смешно, — буркнула я в ответ на его широкую улыбку.

— Смешно, — не согласился он. — Кстати, нашёл, что тебе надеть. Вот, — теперь халат был у меня в руках.

— Я не надену такое.

— А что такое? Хочешь в своём платье ходить?

— Оно уже почти высохло…

— Не тупи. Надень это.

— И я как кто буду выглядеть? Как гейша? Ты в своём уме?

— Ага, — он доверительно закивал. — Лучше, как гейша. Да одень просто сверху. И пиджак мой давай обратно. Вот, — стянул он с меня пиджак и начал натягивать халат, — видишь, нормально. Это тебе не какая-нибудь рыночная тряпка, вещь достойная.

— Дорогая?

— Да подарили, наверно. Стал бы он себе покупать бабский халат. Кому эта тряпка вообще нужна? Можешь оставить потом себе, чтобы пол мыть, — раздобрел Шер.

— Не пойдёт. Такой материал не подходит для мытья пола, — покачала я головой, — только грязь по полу развозить.

— Да? Не знал. Слушай, а ты поломойкой подрабатываешь по вечерам, да? — издевался он.

— Нет. Это все знают.

— Я не знал, — тряхнул он плечами.

— Теперь знаешь, — хотелось по его же методе, тоже потрепать его по плечу, но мне стало боязно, поэтому я просто потуже завязала пояс халата и приготовилась слушать, как он будет звонить. — Ну, Артём, звони своему другу.

Он замер, легонько улыбнулся про себя, то есть себе, и начал шарить по карманам.

Вот уже минут десять, наверное, шарит и растерянно обшныривает комнату уже в сотой попытке, а я сижу на кровати и стараюсь не накалять обстановку, поэтому молчу и не комментирую.

- @Нецензурная речь@! Я его посеял, пока мы с тобой тут в кошки-мышки играли, — недовольно заявил муж.

— Ясно, — выдохнула я.

Почему-то язвить сил уже не было. Да и обвинять не особо хотелось.

— Это ты виновата, — ткнул в меня Шер.

— Ага, — я кивнула, соглашаясь.

— Даже отрицать не будешь?

— Не-а.

— Так скучно, — расстроился он.

— Ничего, скоро нас обнаружат, и… всем будет весело… — обречённо сказала я.

— Мы сейчас выйдем. Я открою дверь! — возбудился Артём.

— Да, конечно. Я в тебя верю. Йу-ху, — произнесено было совершенно безжизненным тоном.

— Не веришь, но это ничего. Сейчас будешь благодарить меня.

— Ага…

Он без спроса, выдрал из моих волос шпильку, которая и так никакой функциональности не несла — причёска уже давно порушилась — и стал ковыряться в замке. Ну, что ж, удачи тебе, ворюга недоделанный.

— Оп-@Нецензурная речь@! — матерно срифмовал взломщик, как только защёлка клацнула, и повернул ко мне свой радостный оскал. — Мы свободны!

В его мечтах, наверное, я должна была исторгнуть радостный клич индейцев племени Тумбы-Юмбы с традиционными плясками и прыжками через костёр, а также одарить его комплиментами по поводу его уникальнейших способностей и воистину драгоценных рук, но я всего лишь без энтузиазма сказала:

— Супер…

— Чё так хило? — тут же набычился обнадёженный Шер.

Я лишь поморщилась от этого его плебейско-шелупоньского «чё». Он обратил на это своё внимание, сверкнув глазищами и вздёрнув нос к потолку, а затем высунул его за дверь. Со скоростью полёта тапка за тараканом его очаровательный орган обоняния вернулся в пределы территории комнаты, а дверь оказалась надёжно захлопнута, и для большей надёжности ещё и озамочена удачно подвернувшейся под руки палкой, на поверку оказавшейся зонтом-тростью, который прекрасно обустроился на ручках-скобах, несколько примитивных для местной обстановки и атмосферы каменных замков, рыцарей, прекрасных дам.

Ах, о чём это я? Если я и дама, то увы и ах, боле не прекрасная. А вот мой рыцарь, в сверкающем брендовом одеянии сейчас мало был озабочен неподходящими дверными ручками.

— Кто поверг тебя в шок? — спросила я, не очень надеясь на ответ.

Это и понятно. Мои попытки к сарказму воспринимались людьми неадекватно. Обычно они считали, что я слишком серьёзна для подобных шуток и поэтому обижались, принимая мои изречения как стремление обидеть и угнетать. Якобы у каждого бывает плохое настроение, и нечего его так активно демонстрировать. Да и сейчас настроение было препаршивым, честно говоря. Но невероятным образом мой суженный-ряженный воспринял меня если не серьёзно, то полусерьёзно. А если совсем на чистоту, то в его глазах плескалось нечто похожее, как мне казалось, на страх.