Держи меня крепче

Мне снились Трус, Балбес и Бывалый, причём тот, который Балбес, разодетый в китайский традиционный халатик, свернувшись клубочком на лавочке в аллее, спал. Мирно себе дрых, никого не трогал и сладко причмокивал губами. Неожиданно на аллее появился Бывалый, распинывая всё, что попадалось на его пути, одним своим чокнутым взглядом повергая людей в шок. Постепенно, расшугав весь прочий люд, кроме притаившегося в сторонке со старинным устройством для фотографирования (то самое, которое имеет чёрную ширму и прилагающуюся вспышку) Труса, Бывалый дошёл до премило спящего Балбеса и скинул его в ворох прошлогодней листвы. Последний от этого не проснулся — лишь расслабленно вздохнул и продолжил в своих снах гнать самогонку. Зато в качестве новых нарушителей его сна на смену предыдущему хулигану прибежали ожившие кошки-копилки и стали стягивать с него халат, который с надеждой пустить на паруса потащили с собой на огромный корабль, пришвартованный на причале, у штурвала стоял царь Салтан в смешных очочках Гарри Поттера. «Паруса» были воздвигнуты в самые кратчайшие сроки и судно вышло в открытое море. Неведомо как увязавшийся следом Балбес возлежал на надувном матрасе, который был прикреплён к кораблю тросом, так что спящий юморной типчик плыл со всеми удобствами на буксире. Но как и бывает частенько в открытом море — вскоре их настиг шторм — небеса разверзлись, явив команде матросов и прочим пассажирам разъярённого Зевса, который был подозрительно похож на Бывалого: круглые вращающиеся глазки, один из которых подбит, налепленный на щеке крестом лейкопластырь и, в довершение образа, тельняшка, треники и кепарик. Помесь Бога с типичным гопником швыряла молнии, вопя при этом что-то о гранатах и фашистах, затем она заметила Балбеса и начала над ним обхохатываться. Да так сильно, что чуть с небес не свалилась в море и не утонула. Громоподобный смех помеси начал плавно переходить в звук не прекращавшегося всю ночь проливного ливня.

В этот момент я начала просыпаться. Открывать глаза не торопилась — лишь прислушивалась к настойчиво стучащим по окну и карнизу каплям дождя. Судя по звуку, капли были огромными. Приятные звуки, мои любимые.

Потянувшись, я скинула одеяло и села на кровати, краем глаза отметив, что на циферблате прикроватного будильника сейчас что-то около семи утра (нереальная рань), а другим краем, что Соня опять усадила своего огроменского медведя со странным именем Хрен Болотный на подоконник. Его ей подарил Максим на день рождения, но сестрёнка посчитала большую плюшевую игрушку недостойным подарком на семнадцатилетние, так что сразу невзлюбила его и частенько использовала в качестве груши или в качестве спасителя от утреннего солнца, которое в начале дня первым своим самым важным делом считало одарить кровать Сонечки тёплыми яркими лучами, выставляя с ночи мишку на подоконник.

Поболтав ногами, свешенными с кровати и не обнаружив еле приоткрытым левым глазом (правый всё ещё спал) в пределах видимости ни одного тапка, я огорчилась, встала, потянулась и возжелала больше света в комнату, так что сонно обратилась к медвежонку:

— Хрюша, — по-моему, Хрен Болотный — слишком неподходящее имя для такого милого кареглазого мишки, — опять ты себе всё солнце забрал!

— Знаешь, дорогая, — вдруг заговорил медведь шеровским голосом, — меня по-всякому называли, но «Хрюшей»?.. Ты серьёзно?

Я в момент проснулась и воззрилась на расслабленно восседавшего на моём подоконнике Шера, цветущего и благоухающего, будто сейчас не раннее утро, а как минимум, полдень.

— И сегодня не очень-то солнечно.

— Ты… что… тут делаешь? — голос меня подводил, но я умудрилась спросить.

— Я тут сижу, — выделил он каждое слово, издевательски передразнив меня.

— Это я вижу. Я спрашиваю про то, что ты забыл у меня дома? Как, вообще, пробр… — я осеклась, внезапно вспомнив всё.

Ответа на этот вопрос мне больше не требовалось, так как перед глазами одна за другой пронеслись картинки вчерашнего вечера.

— Ну, как, солнц, сама вспомнила или… — тон его сделался вкрадчивым и томным: — некоторые моменты прояснить?

— Какие такие моменты? — в мгновение ока зацепилась я.

— Всякие…

— Что значит «всякие»?

— То, — Шер прошёлся по мне похотливым взглядом и самодовольно усмехнулся, — и значит.

Я проследила за его взглядом и обратила на себя внимание. В лучших традициях сериалов, мои руки образовали на груди замок, прикрывая священные женские места, и колени прижались друг к другу как приклеенные. В этот момент мне казалось, что таким образом я становлюсь менее развратной.

Стою перед парнем в лифчике и трусиках, да ещё и ажурных! Понесла меня нелёгкая на этот дурацкий вечер.

Постояв так секунд пятнадцать, я решилась на активные действия, а именно: совершить прыжок до кровати, стянуть одеяло и укутаться. Под загадочную улыбку Шера мне это удалось.

— Чего пялишься, извращенец? Это ты меня раздел? Как ты посмел? — сказала я, замотанная в одеяло как древнеегипетская мумия в погребальные холсты.