Держись, классный руководитель!

Трудно передать мое состояние. Я счастлива и чуть не плачу от радости. За много лет работы в школе я ни разу не слышала такого нужного и верного выступления, такого политически отточенного и простого по мысли и чувству.

Класс, по-моему, вздохнул (или мне это показалось), и Горбунов в своей артистической манере выразил благодарность Лобанову. Голосование было снято, оно показалось мелким и смешным. Голосовать жить или умереть — смешно! Глупо!

Есть, продолжать трудное дело!

Конечно, я не выдержала и, заключая, назвала выступление Лобанова большевистским.

Долго не могла уйти домой. Всё крутилась вокруг Валентины Григорьевны. Всё говорила, говорила ей. И столько нашлось для «моих» хороших слов, уйма. Словом, я была на «седьмом небе». И все вокруг радовались и улыбались: и директор и завуч и учителя…

Здесь я пока остановлюсь. Дальше писать трудно. Во-первых, сейчас второй час ночи, а во-вторых, события последние не для радостного пера. Нужно ещё чуть-чуть отодвинуться от них, посмотреть «издали».

Вы — наша смена

15 января 1959 года

Пишу на заводе. Обошла цеха. Сижу в заводском классе. Сейчас должны начаться теоретические занятия. Почти все пришли. «Могучая кучка» «режется» в домино, делают вид, что меня не замечают.

В цехах.

Божинский Пётр — на токарно-винторезном станке. Ему дает характеристику зам. нач. цеха т. Амелин (Мы знакомы, его дети были со мной в лагере). Он говорит о Пете как об аккуратном рабочем, который чётко и самостоятельно выполняет задания цеха. Говорит о его вежливости. Сам Петя у станка выглядит довольно уверенным, а в классе у него постоянно недоумевающие глаза и (простит он меня) несколько глуповатый вид.

Лида Иванова работает на 2-х станках: на долбёжном и фрезерном. Ею руководит рабочий Волчков. С ним не пришлось встретиться — он во второй смене. Ей дают очень положительную характеристику. Она и сама гордо вскидывает голову и говорит, что работу знает и любит и о том, сколько минут обрабатывается деталь… На ней чистый выцветший халат и косыночка. Она совсем не похожа на ученицу — молодая рабочая, уверенная и гордая, чувствующая свою плакатную неотразимость.

В отделе технического контроля работает Марина Тужилкова. Я увидела ее внимательно слушающей соседку Марию Фёдоровну Калинцеву. Соседка учила девочку, хоть официально она совсем не обязана это делать. Марина с улыбкой объясняет: «Здесь кого не спросишь — всякий объяснит». Нина Ивановна инструктирует Марину постоянно. Она говорит, что Марина «послушная девочка», «усидчивая». «Если возьмётся — сделает!» Очень приятно слушать такое, даже если это немного и преувеличено.

Очень интересно о Жене Симонове. Он работает на револьверном станке — занимается сверловкой и зенковкой.

Рассказывал начальник бюро технического контроля Иван Андреевич Крутицкий. Он 31 год работает на производстве, знает технологию, читает чертежи, знает инструмент.

Иван Андреевич говорит о Симонове не совсем лестно. Поляков, Макаревич из 11го класса ему больше нравятся. «Неплохой парнишка», но малоинициативный. Надо прийти до начала работы, зайти в кладовую к планировщику, заявить, что пришел, взять технологию, наряд, инструмент и приступить к работе. Часто бывает и так, что не придёт, не заявит, нет работы — и не надо. В прошлом году Симонов обучался у токаря высокой квалификации Федотова, работал прекрасно. В этом году — «не то». Не берут марки. Почему? Взять марки — значит взять инструмент, а значит отвечать за него. Ребята эти не чувствуют производства, не интересуются порядками на производстве. Почему тумбочка пустует? Нужно взять замок и держать там инструмент, как это делают Макаревич, Кузьменко, Донченко. Женя Симонов жалуется, что у него одна и та же работа.

— Но на другой работе вы делаете брак, — парирует мастер.

О Косте Меренкове еще определенней и хуже. Тот же разговор о «марках» и «тумбочках», но и такое: «приходит, шатается по цеху», «в девять придут и в курилку!». «А ведь мы на вас рассчитываем. Не придет к планировщику — мастер увидит: станок пустует, надо перестраиваться, а у ребят нет работы». «Ухарское отношение».