Держись, классный руководитель!

По дороге в Большой театр Е.Симонова задела машина. Было это вечером, мальчик спешил. Его отвезли в институт Склифасовского. Это очень всех растревожило. Ходила с ребятами к его маме, расспросили подробности. Потом ездили в больницу, писали письма. В ближайшее же воскресенье (это было в среду, число не помню) гурьбой отправились навещать Женю. Собрали денег, долго спорили, что ему купить, да что он любит, что ему полезно, а что вредно. Было нас человек двенадцать. Наконец всё было готово, пришли и сунули носы в окошечко регистратуры. «Он уже выписан!» — лаконичный ответ и обрадовал нас, и немного, совсем немного, огорчил. Хотелось тотчас его увидеть. Так гурьбой, с вкусными яствами, поехали к нему домой. Встретил он нас не очень любезно. Мама еле разыскала его во дворе, он уже гулял. В комнате было душно. Нас слишком много для небольшой комнатушки с двумя кроватями, диванами и шкафами. Разговор не клеился, может быть, от тесноты, а может быть, от того, что несколько странным казалась такая уж внимательность к товарищу. Женя выглядел гостем во всей этой компании и смущенно молчал. Словом, не очень-то важно все выглядело.

Вдруг, да, это было неожиданно, страшно и непоправимо, Володя Колосков во всю свою длину грохнулся на пол без чувств… Началась суматоха, начали приводить его в чувство. Он расшиб лицо, и мы отвели его домой, близко — напротив. Испуганные лица девочек, запах нашатыря… Дома — недоумение и тревога на лице Прасковьи Петровны — его матери, учительницы нашей школы. Володя лежал в больнице дней десять, и непрерывные визиты к нему, и нежные письма, и передачи стали основным содержанием нашей массовой работы. Я просто обожала этого больного мальчика (хоть накануне и спорила с П.П. и даже кричала, что сын никуда не годен, что он высокомерен и нескромен, что он грубит и не ведет конспектов по истории). Класс казался мне прекрасным, и я без труда вызвала у ребят необходимость быть внимательными и великодушными. Володя писал из больницы: «Дорогая Серафима Григорьевна! Еще раз прошу извинить за то, что напугал Вас и ребят (не знаю, были ли они напуганы). Как это ни странно, но я тоже, лежа здесь, размяк, раздобрел или, как бы сказал Базаров, «рассыропился». Я вдруг стал любвеобильным, и весь класс стоит перед глазами в бело-розовом свете. Все-то в моем воображении стали ангелочками… Вот как на некоторых влияет падение. Большое спасибо за теплую заботу и удобоперевариваемую снедь. Большой привет всему классу… — Володя…»

Я не могу описать радости тех дней.

Я так упорно добивалась высокого товарищества, гуманности от этих жестких ребят. И мне показалось в тот момент, что найдено искомое: вот эта взаимная симпатия друг к другу в классе, доверие, вера в благожелательность каждого поступка.

До этих дней, до того как нас постигли эти неприятности, я постоянно ощущала настороженность и злую иронию по отношению их друг к другу. Естественно, я преувеличила победу.

11 мая 1959 года

Снова пытаюсь восстановить события. Было общешкольное собрание комсомольцев. Были все кроме Титова и Логинова. Собрание было очень оживленным, активным и даже боевым. От нас выступил Восков. После собрания короткая беседа с ребятами и решение «пропесочить» Логинова и Грачеву, добиться Знамени. Галахов сказал, что он и не предполагал, что больше всего шансов на знамя у нашего класса: «Я думал, что мы на последнем месте, а выходит наоборот…». Потом гурьбой домой, проводы меня до автобуса, улыбки при прощании. Разговоры и на собрании и после собрания были деловыми и «жизнь прекрасна!».

Затем было комсомольское собрание класса. Хуже трудно и придумать. Лида Иванова отчитывалась. И хоть я предварительно разговаривала с девочкой, ничего не помогло. Отчет Лида сделала очень короткий, никого толком не покритиковала, о многом умолчала, потому что «это все знают». И вообще это был не отчет, а нечто короткое и невразумительное. Обсуждение комсомольских дел шло вяло, говорить «вроде нечего». Слегка досталось Логинову и больше, пожалуй, и никому. Главное было впереди.

Нужно было выбрать бюро комсомольской организации. И хоть нам оно и не положено по уставу, решили все-таки выбирать. Одному секретарю невмоготу. Даже собрания не подготовишь. Да и классному руководителю трудно.

И вот на вопросе выборов «скрестились копья». Галахов сказал так: «Есть предложение выбрать сначала секретаря, а он уж сам подберет себе помощников».