Держись, классный руководитель!

Все было хорошо. Но перед моим выходом на «свидание» раздался телефонный звонок и Пр. Петр. полушутя-полутрагически рассказала мне о том, что день на стадионе окончился «печально». Мои пришли на волейбольную площадку и не подчинились там тренеру. Вызвали милицейскую машину и посадили их туда, если бы не Мар. Александровна, их бы осудили за хулиганство…

Шла «под часы» на Палиху в трауре. Было горько до слез. Что ж это такое?

У трамвая мне начали объяснять, доказывать, что они ничуть не виноваты, что они и не думали хулиганить, что их обвинили несправедливо и т. д., и т. п.

8 ноября 1959 года

Праздники.

Прошла целая учебная четверть, в которой всё почти, за исключением начала, было плохо.

Вместо того, чтобы провести ряд интересных дел с классом и минимумом ругани по поводу плохой учебы (так ведь было задумано), все произошло как раз наоборот — максимум ругани и минимум добрых дел.

Комсомольские и классные собрания носили аварийный характер. Настроение у коллектива почти ликвидаторское — ничего не хотим, ничего не желаем. Из школы с последним звонком все моментально исчезают. Чужие. Холодные. Учатся плохо. Ведут себя отвратительно. Жалобы учителей в учительской: «Лобанов безобразничал. Выгнала. Меренков прогулял, Колосков грубил, Симонов не учит уроки» и т. д., и т. п.

Дружба? Найденная теплота, доверие? Будто и следа не осталось. Что же это?

Лето сделало свое дело. Из похода возвратились разболтанные и еще более разобщенные Симонов, Колосков, Горбунов, Лисицын. Лобанова будто снова возвратили к состоянию января прошлого года. Девочки как-то потускнели и обмещанились — никаких связей друг с другом. Полное разорение. Разгром.

У меня — сначала растерянность, потом бешенство от бессилия, потом почти равнодушие.

Очень сказалось и отсутствие времени. Вся учебная четверть для меня была очень напряженной. Шла экспериментальная работа в 6-х классах, новая программа в 5-х и обилие материала в 11-ом. Очень много занималась. Вечные посетители на уроках. Нервное напряжение усиливало всю ту неприятную гамму чувств, которые я испытывала по отношению к своим «наречённым».

Обожаем наш класс и друг друга

Перед окончанием четверти (хоть оценки будут решены только за полугодие) началось некоторое (обычное, традиционное) оживление, и слезы, и боль за товарища, но значительно слабее, чем прежде.

Мыли полы в кабинете истории, машиноведения. По просьбе уборщицы Марии Васильевны вымыли большой вестибюль 2-го этажа. Это произвело впечатление: работа внеплановая, только действовала просьба старой, уставшей уборщицы.

И планы проведения праздника…

Вечер? Вечер. У кого? У Титова. Кто пойдет? 7 человек. Нет, тогда не будем собираться. Еще раз: «Кто пойдет на вечер с нами? 11 человек. Будем делать вечер…»

На вечере были все. За исключением Логинова и Лобанова. Характерные полюса. Логинову не нужен наш коллектив. У него появилась новая «игрушка», которая на первых порах его поглотила — мотоцикл (всего 5 тыс. стоит, пустяк). А Лобанов не может быть на вечере. И у него нет ни одной даже пятикопеечной игрушки. Почему? Не знаю. Не знаем. Недавняя беседа с Лобановым: «Почему плохо учишься, почему ведешь себя вызывающе?»

— Устал за лето. Не могу прийти в себя. Плохо себя веду, потому что плохо учусь. Это у меня всегда.

— Вызывать маму?

— Не надо. Обойдемся, больше разговор не повторится.

— Как же будет за школой, в самостоятельной жизни?

— Так же. Взлеты и падения.

Класс очень плохо настроен по отношению к мальчику. Один Гера Кузнецов ходит за ним «по пятам». Что их связывает? Один груб и даже циничен, умен и едок, другой — не очень умный, улыбающийся, добрый с нежным цветом лица. Один — неопрятен и чубаст, другой — чистенький и румяный. Гера и Леня. На двоих ни одного отца — оба погибли в войну. Матери обоих много и тяжело работают и держат ребят в строгости и порядке.

Ответственный за вечер Смирнов.

Собрались. «Скалькулировали» те пятнадцать рублей, которые внес каждый. Обговорили все организационные мелочи.

— Надо быть очень веселыми, постараться, чтобы всем было весело.

— Да! (Растянуто, неуверенно). Вряд ли получится так.

Но стараться почти не пришлось. Три комнаты на семью у Вити Титова. Чистота. Уют. Роскошная мебель. Суетливая мама приготовила для нас пирог и студень.

Веселая музыка. Танцы. Танцы… Розовые лица девушек. Юноши почти галантны. Галахов, Кузнецов и Дарьин возятся, как в школьном коридоре. Танцы, танцы… Изящный и музыкальный Миша Лисицын. Неуклюжий Петя Божинский.

Удивительно милы все, просты и понятны. В комнатах царит та непринужденность, которая говорит о том, что это собрался школьный класс. Никаких секретов, косых взглядов и нервного смеха. Просто. Понятно. Смешно так, действительно смешно.

Чувствую себя прекрасно. Только как всегда немного грустно. Непрерывно улыбаюсь и вздрагиваю от громких неуклюжих движений Салосина, Кузнецова: боюсь как бы не разбили посуду. Единственная и не очень сложная тревога.