Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

Когда нам сообщили, что не позволят усыновить ребенка из Гватемалы, Крейг позвонил в агентство и спросил, нельзя ли ему помогать кому-то из детей – в честь меня и моей мечты. Женщина из приюта сказала, что у них есть замечательная маленькая девочка. Ее зовут Мария. Она прислала Крейгу фотографии Марии и снимки приюта. Крейг собрал их в альбом для меня, чтобы я увидела их в Рождество.

Я рыдала так, что слезы застилали все вокруг. Проснулся папа. Все сбежались и смотрели на меня. Мне не было никакого дела. Никогда в жизни я так сильно не ощущала присутствие Бога, как в тот момент, когда на моих коленях лежал тот альбом, а рядом сидел муж. Я буквально чувствовала, что Бог говорит мне: «Я наблюдал и говорил. Ты была права – в этом мире есть Мария для тебя. Вот она». Не проронив ни слова, я вышла из гостиной, пришла в свою спальню, нашла свой дневник и вернулась с ним в гостиную. Открыла дневник и показала родным страницу за страницей – на всех я писала «Мария Мелтон», словно влюбленный подросток.

В следующем году мы окончательно влюбились в Марию. Мы посылали ей подарки и письма – мама переводила их на испанский. Мы писали, что Бог очень любит эту девочку и мы тоже любим ее. Писали о том, что каждый вечер молимся за нее и ее друзей. Мы попросили детей, которые пришли на день рождения Чейза, не делать ему подарков, а пожертвовать деньги, и отправили эти деньги Марии, чтобы она смогла устроить собственный день рождения. Из приюта нам сообщили, что денег оказалось так много, что Мария смогла пригласить на свой день рождения детей из другого приюта, и они впервые в жизни с удовольствием играли все вместе и любовались воздушными шариками.

В следующем году нам сообщили, что Марию наконец-то усыновила американская семья. Все было против нее. Нам говорили, что шансы отыскать для нее настоящую семью близки к нулю, но мы знали, что с Божьей помощью ничего невозможного нет.

Через несколько месяцев мы решили сделать еще одну попытку. Чейзу наши планы не слишком-то понравились. Когда я сказала ему, что мы хотим усыновить ребенка из Вьетнама, он ответил:

– Не знаю, мама… Не думаю, что у нас что-то получится. Может быть, нам не стоит этим заниматься.

Наверное, мне следовало прислушаться к сыну, потому что через несколько месяцев нам сообщили, что и вьетнамцев наша кандидатура не устраивает. Мы с Крейгом решили, что Бог решительно говорит: нам нужно отказаться от этой идеи. Мы попытались прислушаться, но не смогли. И как-то раз в машине нам пришла в голову мысль предпринять еще одну попытку. Нам нужно серьезно поговорить с социальным работником, не обращаясь к агентству или представителям из чужой страны. Мы надеялись на то, что, раз уж наша вера окрепла, Бог подскажет нам следующий шаг. Знакомая социальная работница выразила готовность нам помочь. У нас были деньги в банке. В нас снова затеплилась надежда, которая вернула нам силы. И я снова стала представлять, как Чейз и Тиш играют с новым членом нашей семьи.

Вернувшись домой после той поездки, я стала просматривать почту и нашла письмо из гватемальского агентства, помогавшего нам в попытках усыновления. Письмо пришло из приюта, где жила Мария. В нем говорилось: «В нашей родной стране, Гватемале, наступили очень тяжелые времена. Мое сердце разрывается при мысли о детях, которым мы вынуждены отказывать. Малыши роются в грудах мусора, шестилетние дети просят милостыню, десятилетние девочки кормят собственных младенцев». В письме речь шла о четырехлетней девочке Мариэлос; полиция передала ее в приют, потому что приятель ее матери постоянно насиловал ребенка. Первую неделю девочка «не могла ни говорить, ни плакать». Директор приюта писала, что «сидела с Мариэлос несколько ночей, потому что та все время кричала». Затем она писала о том, как Мариэлос начала потихоньку оттаивать в объятиях своей «особой мамы». Но из-за нехватки средств приют вынужден каждый день избавляться от несчастных детей вроде Мариэлос. В письме содержалась просьба о пожертвовании – пусть даже небольшом. Эти средства позволили бы приюту функционировать дальше. Когда я прочитала, сколько денег им нужно, у меня закружилась голова: ровно столько мы с Крейгом отложили на усыновление.