Держите огонь зажженным

– Когда тебя так «пнули», ты еще совсем не старым был. Почему стерпел?

– Из-за Саддама-сайида, – лицо Тарека при слабом освещении в подсобной комнате показалось Петру торжественным и слегка таинственным. – Он мне за эту проделку сына «Мерседес» подарил.

– И ты простил?

– Ты зря спрашиваешь так насмешливо. Тут не подходит слово «простил». У тебя есть дети?

– Сын, – признал Петр, понимая, что при любом раскладе Тареку до Мансура не добраться.

– Да? Ну тем более. Должен понимать, что детки не всегда приносят радость… Это от Зарифы? Хорошо, хорошо, молчу, – он поднял ладони. – Не мое дело, согласен… А Удей был вспыльчивым, кстати, как и Саддам. Но при этом Хусейн был великодушным.

– Ты о подаренном «Мерседесе»? Единство, свобода, социализм![40] Это к какому из трех пунктов относится?

– Зря ерничаешь. Машина была извинением, и только. Он не покупал людей. Мы и так были ему верны, потому что он – это мы.

Петр похлопал в ладоши и прокомментировал:

– И ты еще меня упрекал в излишней эмоциональности!

– Не заигрывай со мной. Ты хочешь что-то спросить, я же вижу. Тогда не ходи вокруг да около, – насупился Тарек.

– Как ты относишься к Хади аль-Амири?

– Зачем он тебе?! Он шиит, воевал против меня и моих братьев в восьмилетней войне на стороне чертовых персов, возглавляет Бадр[41]. Министр транспорта, а на самом деле контролирует слишком многое в правительстве Ирака. МВД полностью под ним, его возглавляет подчиненный аль-Амири по Бадру. И не только полиция в их руках, но и разведка. Вы что, хотите с ним вести какие-то переговоры? Вот в этом я точно не буду участвовать!

Петр поразился тому, как стремительно утратил невозмутимость его напарник. «Ого, а нервишки и у него имеются. Не стоит испытывать его терпение».

История с Недредом и стремление ему помочь навели на мысль, что Ваджи может не просто посодействовать в трудоустройстве незадачливого турка с помощью замминистра транспорта, но и устроить личную встречу с министром транспорта – влиятельнейшим человеком в нынешнем шиитском правительстве Ирака.

Хади аль-Амири и его шиитская армия активно противодействовали игиловцам, подставив плечо деморализованным правительственным войскам. Шиитам есть что терять, так же, как курдам, в отличие от суннитов-игиловцев. Вот эти две силы и противостоят ИГИЛ в борьбе за Ирак.

За спиной аль-Амири к тому же Иран, оказывающий ему активное содействие. Во-первых, Иран справедливо страшится нашествия ИГИЛ. Во-вторых, мягко говоря, не любит Ирак после восьмилетней войны. Старые раны, оставшиеся с той поры, при любом даже незначительном ненастье ломит – всплывают застарелые обиды. Но в данном случае Тегеран заинтересован, чтобы не было падения Ирака.

– Я считаю его врагом, – уже спокойнее добавил Тарек. – Вот против таких, как он, мы и боремся. Во время оккупации они были на стороне американцев. Бригады Бадра стоят на довольствии в Иране, у службы внешней разведки. Еще в какой-то степени я готов смириться с тем, чтобы использовать курдов в борьбе с игиловцами и другими бандами террористов, они хорошие бойцы, но шииты… Курды имеют договоренности о поставках нефти в Израиль. Это еще один довод за отстаивание своих территорий и Киркука в особенности. Они не хотят потерять источник финансирования, а Израиль – нефть. Поэтому Тель-Авив тоже нажмет на педали, чтобы не произошло катастрофы. Если кто и контролирует хаос – то они.

– Ты их не демонизируешь?

– В самый раз! – Тарек рубанул ладонью воздух.

Петр все же закурил, игнорируя недовольный взгляд напарника. Аль-Амири был полевым командиром, теперь двинул в политику и очень активно. Так, глядишь, и в президенты шагнет.

– А что ты говорил про своих приятелей, сидевших в лагере Букка? Там ведь и Абу Бакр аль-Багдади сидел.

– Алим Абдутавваб – мой подчиненный по Мухабарату, затем он был в нашей группе повстанцев. А в лагере были и другие, человек девять из нынешней верхушки ИГИЛ. Бунтовали против американцев и уже тогда сколачивали костяк будущей группировки. Во время мятежа в лагере они действовали очень слаженно. Алим говорил, что грамотная организация отчасти заслуга и его, и таких, как он, – бывших офицеров. В лагере сидело и много сброда, который попал туда за мародерство и насилие, а не за борьбу с оккупантами. По сути, тюрьма, но сажали в лагерь, как говорится, без суда и следствия. Хватали всех подряд, кто даже просто рядом с местом теракта оказывался или там, где шли боестолкновения повстанцев с оккупантами. В лагере будущие игиловцы начали практиковать казни несогласных.

– А куда трупы девали?