Десант в настоящее

  - Сейчас ты действуешь по программе "в тылу врага среди враждебно настроенного населения..."

  Отто внимательно посмотрел на гнома:

  - И что дальше?

  - Странный ты, - ответил Флавий. - Но понятный. Все твои решения ясны на тысячу лет вперёд. Солдат! Я знаю, что такое армия. Два огромных недостатка...

  - Только два? - усмехнулся Отто.

  Малыш вдруг показался занимательным собеседником.

  - Недостатков не счесть, - важно поправился Флавий. - Но тебе аршинными гвоздями в башку забиты два: сила и приказ. Вместо слова - сила, вместо совести - приказ.

  Он выбросил наполовину съеденный кусок саранчи и взял новый.

  - Невкусный, - скривившись, пояснил он. - Если там, внизу, - оторвав левую руку от пищи, гном ткнул указательным пальцем в землю, - все такие, как ты, то нашим придётся несладко.

  - Ты говорил о гвоздях, - напомнил Отто.

  - Разве? - удивился Флавий. - Нет, я говорил о совести. Внутри каждого из нас, где-то там, глубоко внутри, кто-то прячется. Тот, кто знает всё. Это он не даёт нам покоя в минуты счастья. И он утешает в тяжёлые дни. Его голос почти не слышен. Его намёки в предчувствиях и снах туманны и не ясны...

  - Мне говорили, что здесь водятся пророки, ты, случаем, не из их компании?

  - Пророки не "водятся", пророков изводят.

  - Почему?

  - Люди не любят правду. Они боятся её.

  - Почему?

  - Потому что человек всегда ошибается. Все его решения ошибочны: у кого больше, у кого меньше. А правда - это ущерб гордости, - мало приятного в осуждении твоих ошибок.

  - О чём это ты?

  - Об истине, о правде, о которой нужно кричать с высоких амвонов...

  - Есть места и повыше, - насмешливо оборвал его Отто.

  - Это какие же? - насупившись, поинтересовался Флавий.

  - Больничная койка!

  - Койка? - переспросил гном. Его лицо озарилось пониманием: - А-а! В том смысле, что когда болен, тяжело с неё вставать, да?

  - Нет, - Отто отрицательно качнул головой. - Потому что с неё хорошо видна приёмная Господа Бога.

  "И книг на весь госпиталь - три: Библия и два томика Ленина. Там же я и русскому выучился..."

  - Очень остроумно, - скривился Флавий. - Но почему тебя не интересует истина? Я мог бы тебе рассказать...

  - Не нужно. Зачем мне твоя истина? Мне бы со своей разобраться.

  - С этим, как раз, просто. Твоя истина - сила. Если довод слаб, хватай за горло. Так?

  Отто промолчал, но Флавий и не нуждался в его комментариях.

  - Твоя сила подчиняет себе всё, что бы ты ни сказал: от первого слова до последнего. Ты сам провоцируешь конфликты, потому что ты к ним готов. Тебе легче человека убить, чем объяснить ему, чего тебе от него надо... - он вдруг умолк, потом неожиданно признал: - Мне всего не съесть.

  Он с грустью посмотрел на дымящиеся останки саранчи и тяжело вздохнул:

  - Плохая примета: оставлять пищу.

  Отто встал. Тщательно скатал спальный мешок и забросил его на плечи.

  - Догоняй, - вместо объяснений бросил он Флавию и двинулся навстречу дню и палящему зною.

  - Пересидели бы жару, - крикнул ему из-за спины гном. - Небо сегодня что-то тяжёлое.

  Отто не обернулся.

  Он вышел из тени деревьев и сразу почувствовал себя как в духовке. В сторону гор, в спину, едва заметно тянул слабый ветерок, но он не приносил облегчения. Скорее наоборот: подсушивая намокшие от пота бинты и одежду, провоцировал новые порции пота.

  "Совсем как бельё на ветру", - подумал Отто.

  Он шёл лёгким походным шагом, навстречу горам, прислушиваясь к звону загнанных жарой в траву насекомых.

  Через полчаса он обернулся, чтобы оценить пройденное расстояние: пятно рощи, в которой остался Флавий, коричневой выпуклой кляксой темнело на фоне бледно-голубого неба. Восточные горы, откуда две недели назад они начали своё путешествие, теперь были далеко, и давно уже скрылись за близким горизонтом.

  Отто, не замедляя шага, смотал бинты с рук и с головы.

  Сразу стало легче. Можно было остановиться и полностью раздеться. И бинты просушить, и одежду. И самому отдохнуть. Шли вторые сутки его движения.

  "Интересно, это похоже на степь Украины? - подумал Отто. - Дед погиб в первый месяц войны. Он получил пулю в лицо из высокой травы. Тогда ещё командиры подразделений находили время, чтобы сообщить родным об обстоятельствах гибели солдата. Вот только лейтенант, далёкий от сельского хозяйства, так и написал "выстрел из высокой травы". И это ещё одна тайна, которая уже никогда не будет открыта: это была пшеница или рожь? А может ячмень? Или ответ в том, что это совершенно не важно? Чёртов гном, всю душу разбередил: кто там, глубоко внутри? А в самом деле: кто?"

А на фронте рвутся,

- тихонько затянул Отто, -

Бомбы и гранаты.

Девушки плачут -

Как вы там, солдаты?*