Десант в Забайкалье

Обратный путь всегда короче и воспринимается несколько иначе. И не понять: то ли мир изменился, то ли ты.

Три всадника перегородили дорогу, лошадь к лошади, бритые черепа, за спиной карабины. Сергею на подъём, им на спуск. Нехотя, заглядывая в кабину, уступили. Несомненно, они кочевали здесь всегда, но раньше их не замечали: были, как все, — теперь, как басмачи из кинофильма.

Шлагбаум был опущен. Василия среди пограничников не оказалось. Старший, в звании лейтенанта, попросил выйти из кабины и предъявить документы, проверил их и заглянул в кузов.

— Где остальные, которые выезжали из зоны?

— Они уволились, вычеркните из списка.

— Можете следовать. Будьте наблюдательны, поглядывайте в сторону границы.

Река гремела, плясала и буйствовала, выгрызая на крутых изгибах куски податливого грунта.

Впереди у самого обрыва расположились двое мужичков.

— Привет, что поделываете?

— Здравствуй, коль не шутишь. Видишь снедаем. И дорогу мало-помалу сторожим, чтоб шофера не утопли — размыло, однако.

— Бичи, что ли? На сезонной?

— Есть помаленьку. Дорогу трактором чистим.

— И где же он?

— Трактор, что ли? А ты глянь вниз — увидишь.

Действительно, под обрывом на боку лежал трактор. Река, довольно урча, облизывала его правую гусеницу. Сергей и Кузьмич не могли понять, что произошло. Им объяснили:

— Да просто! Остановились мы перекусить. Ну, выпили, совсем чуток. Начали его заводить, а он упрямый, хоть убей, трещит зараза — и никак. Устали мы, сели передохнуть, ну, сам понимаешь, бутылочку до дна освободили, а он — тварь эдакая — возьми сам и заведись, да ещё поехал. Пока удивлялись, пока приподнялись, поздно стало — только и успели, что три шага сделать, а он уже в реку сползать начал — так на глазах и завалился. Жалко его… — Мужики посочувствовали: — А вы, ребята, видать, настырные, вам куда-то спешить надо, но будьте осторожней: оползень, да и берег подмывает, не дай-то бог, вслед за трактором ухнете.

Егор забурчал:

— Обратно, что ли, пилить задним ходом? Три километра до удобного разворота раком пятиться. А там подмоет? Извините! — Неуверенно спросил Сергея: — Прорвёмся? — И ещё больше пригорюнился: —А если за нами и впереди — в ловушке окажемся.

— Егор Кузьмич, — сказал с нажимом Сергей, — у нас выход один — вперёд, на риск, другого нет. Представь, Юра и Дима без еды, что им предпринять: нас ждать до последнего или навстречу идти километров тридцать?

— Ладно, была не была, бог не выдаст — свинья не съест, — вздохнул Кузьмич, — за две недели дорогу, глядишь, расчистят — обратно выберемся. Погнали, — закончил он бойким словом.

Осыпающиеся сланцы хрустнули под колёсами, как стекло. Река с наслаждением перемалывала выступающие из обрыва «косточки».

Сергей тронул шофёра за локоть:

— Остановимся?

Егор вышел, приблизился к краю, потопал ногой — хорошо бы обвалился и ехать не надо, посмотрел вправо на склон, влево на воду… Протяжно вздохнул. Перекрестился. Вернулся в кабину. Понизил давление в шинах, распластав их как можно шире, и тронулся с места. Вначале медленно, потом быстрее, а на средине опасного участка газанул так, словно вбил кол в сатану.

Пронесло!

КамАЗ влетел в открывшееся пространство. Кузьмич давил на газ, клаксон и голосовые связки. Сергей сдержанно улыбался.

Далеко впереди обозначились две ставшие чрезвычайно близкими фигуры. Юра и Дима махали и вращали руками, прыгали, свистели и кричали: «Ур-р-а-а-а», оглашая долину воплями радости.

Они вскочили на подножки, вцепились в открытые окна — команда неслась в распахнувшиеся ворота удачи.

А в лагере такая чистота, какой порядок! А на плите томится-дожидается обед, на сковороде накрыты полотенцем пышки, выпеченные из остатков чудом сохранившейся муки.

— Как догадались о времени приезда?

— Это не догадки — уверенность и расчёт.

В ознаменование приезда взлетели красная и белая ракета.

Ночь. На столе горят две свечи. Да больше и не требуется. Они трещат, чадят, напоминая, что за ними необходим уход, а о них забыли. Лица сжаты в круг.

— Друзья, товарищи, ребята, — Сергей заговорил негромко, с каждым слогом понижая голос: — Я вам верю. — Из тайного кармана достал пробирку, и всё, что было в ней, рассыпал по белому листу бумаги — матово блеснули изогнутые, скрученные, вытянутые, сдвоенные, по форме птиц и сказочных зверей знакомые чешуйки и бляшки. — Смотрите — это золото! Здесь пятнадцать грамм. А мы его намоем намного больше. Сдадим за деньги государству, но часть, к сожалению, оставим нужным людям.

— Михалыч, — несколько стесняясь, обратился к нему Юра, — можно вас так называть, а не по имени-отчеству?

Сергей на миг опешил, когда пришёл в себя, не возразил:

— Валяй.

— Михалыч, а риск, хоть какой-то риск предполагается? Вдруг они нас обманут?

— Не обманут, а кинут, — наставительно и довольно грубо перебил Кузьмич, — и не нас.

Дима на реплику не среагировал и, о чём-то задумавшись, не очень уверенно поддержал Юру:

— Риск должен быть оправдан.

Егора понесло: