Десантники

Когда мы туда прибыли, то нас встретил старшина. Он посмотрел на нас, «законченных доходяг», и у него, видно, что человека бывалого, от удивления лицо перекосило. Он зычно произнес: «До столовой, строем… Отставить строем! Разрешаю идти кто как сможет, и можете держать друг друга за руки». В красноярской запасной дивизии была уже совсем другая жизнь, иная атмосфера. Здесь кормили почти сносно, началась нормальная боевая подготовка, и мы потихоньку ожили и снова хоть в малой степени почувствовали себя людьми, а не забитым голодным быдлом. Месяца через три стали приезжать «покупатели» и забирать к себе людей из ЗАПа. Первыми прибыли танкисты и артиллеристы и всех, кто выглядел здоровым, забрали к себе. Потом еще приезжали разные «купцы», разбирали людей, и в итоге нас осталось совсем немного. Прошла еще пара недель, и в июне 1944 года из остатков отобрали всех 1924–1926 года рождения, а таких оказалось человек сто, и отправили всю эту группу в ВДВ в город Киржач.

В какую воздушно-десантную бригаду Вы попали?

В 25-ю бригаду. По прибытии в часть первым делом нас спрашивали: «Какое образование?» И когда я ответил, что имею семь классов образования, то меня сразу, как грамотного, отправили в саперный взвод при штабе бригады.

Во взводе почти все ребята были из Сибири, имели по четыре класса образования, и я со своим семиклассным обучением считался там почти «профессором».

Сибиряки были все ростом под метр восемьдесят и выше, а я в яме так и не успел вырасти, и имел тогда рост всего метр пятьдесят восемь, был самым маленьким во взводе.

В нашем взводе оказались отличные молодые ребята, особенно мне запомнились мои близкие товарищи: Труш, Ячменев, Шипицин, Сиянко, Захаров.

В боях Сиянко погиб, Ячменев был тяжело ранен, а он был самым смелым из нас.

Через несколько дней после прибытия в бригаду нам представили нашего командира взвода.

Это был лейтенант Алексей Хворов, бывший инженер. Он оказался хорошим человеком и заслужил уважение у личного состава взвода.

А затем началась специальная и десантная подготовка. Прыгали много. До отправки на фронт мы успели сделать по тридцать прыжков, несколько раз было, что в один день мы делали по два прыжка. Первые прыжки делали с аэростата, с инструктором, с высоты пятьсот метров, а потом десантировались с «дугласов». Самым неприятным делом для нас являлись ночные прыжки.

Вообще, при каждом учебном прыжке на бригаду было по два-три погибших, и этот факт заставлял нас серьезно относиться к очередному прыжку. Были отказчики, которых сразу списывали в пехоту, отправляли на фронт. Кормили нас усиленным пайком, мы получали порции масла и сахара.

Саперный взвод изучил все основные виды немецких и наших мин, основы минирования и разминирования, и к диверсионной работе во вражеском тылу мы были готовы.

Вооружили нас автоматами ППС и ППШ, а в каждый учебный прыжок, помимо основного снаряжения, мы брали с собой картонный «кирпич», обмазанный смолой, – коробка с одной тысячей патронов к автомату. Среди нас не было бывших фронтовиков, и поэтому никто нам не мог толком объяснить, что на самом деле ожидает нас в немецком тылу или на передовой.

Отрабатывали «захват населенного пункта в немецком тылу». Нас десантировали группами примерно с пятнадцати самолетов, и сразу после приземления мы атаковали «опорный пункт противника». Не помню, чтобы на учениях было одномоментное десантирование всей бригады.

Мы носили при себе финки – стропорезы, но, например, не знали рукопашного боя.

В один из дней наш взвод сидел на поляне, где мы знакомились с устройством десантного мягкого грузового мешка. Хворов в тот день отсутствовал, и я вместо него вел занятия, читал ребятам вслух текст инструкции к этому десантному мешку. Вдруг появляется большая группа старших офицеров, впереди два генерала из штаба ВДВ. Подошли к нам, взвод встал по стойке смирно, и я доложил, что отдельный саперный взвод находится на занятиях. Генералы по очереди стали задавать мне вопросы, я на все ответил четко и правильно, и тогда один из генералов сказал комбригу «Дать этому бойцу звание старшего сержанта». И меня сразу назначили на должность помощника командира взвода, но по званию я оставался ефрейтором.

Вы сказали, что в 25-й бригаде не было десантников с предыдущим боевым опытом действий в немецком тылу. Но, по крайней мере, опыт других бригад, когда-то уже десантированных к немцам в тыл, как-то обсуждался среди бойцов или на занятиях?

Не помню такого. Ходили слухи и разговоры, что летчики осенью 1943 года по своей трусости или по ошибке сбросили две бригады в Днепр, и весь десант потонул.

Поэтому летчиков ненавидели, и любой десантник считал за правое дело набить морду каждому встреченному в «тихом и темном углу» авиатору.