Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ

Приход весны не радовал лыжников. Лишь утренники иногда подмораживали лыжню. Частые мокрые метели сбивали темп движения, отнимали последние силы. Передвигались, можно сказать, босиком: потертые, дырявые валенки не грели, не спасали от распутицы. И перед последним рывком ребята затягивали веревками, кусками парашютных строп обувку, на скудных костерках сушили портянки, шапки, шерстяные подшлемники.

Штаб бригады Н.Е. Тарасова вместе с представителями командования Северно-Западного фронта и 204-й ВДБ разрабатывал план прорыва через немецкие боевые порядки, овладения дорогой Лунево – Корнево. Накануне была получена радиограмма от командующего войсковой группой южного участка полосы 34-й армии генерала А.С. Ксенофонтова о том, что части 130-й стрелковой дивизии ведут бой, наступают в районе деревень Черная Западная и Черная Восточная. Разведчики П.Ф. Малеева и майора Решетняка установили: в окрестностях деревень Корнево и Лунево размещается управление 123-й пехотной дивизии неприятеля. Найдены были снежные блиндажи и дзоты, пока не занятые гарнизонами.

– Значит, ожидается усиление обороны врага! – заключил комбриг Тарасов. – Нужно упредить как-то…

– Попросим Валдай, – сказал подполковник Латыпов. И составил шифрограмму на имя Курочкина. Под вечер наши штурмовики обработали бомбами разведанный район.

Среди биваков отделений и взводов ходил стрелок И.Н. Белоусов. Он, как и все, оброс бородой. Лицо почернело от мороза и копоти. Его спрашивали насчет баяна. Он отшучивался: «Музыка со всех сторон!» Радовались ребята: «Скоро избавимся – к своим идем!»

– Не туда повели нас! – уверенно говорил Белоусов. – Под Черной сам был. До самых наших окопов доползал. Чистый проход! И лыжня пробита.

Кто-то посоветовал с надеждой:

– Скажи командирам.

– Они сами с усами! – вновь посмеивался стрелок. – Деньги есть, и девки любят, на беседу позовут…

Слух о Белоусове докатился до штаба бригады. Стрелка знал Мачихин, помнил Тарасов по песне «Синий платочек», по игре на баяне. Кое-кто перепевал частушку Белоусова:

Надоело, надоело

Свои перышки таскать.

Папы, мамы, прячьте девок:

Мы идем любовь искать!

Белоусова попросили показать на карте маршрут, каким он разведал линию обороны немцев. Ведь бригада, истекая кровью, отходила от Меглина и Тарасова. Напряжение атак еще не опало. Свежа была память о погибших. И так было заманчиво верить разбитному лыжнику…

Разрабатывая маршруты на преодоление обороны фашистов, командование группы десантников, конечно, предполагало, что штабы немцы оберегают усердно, и не рассчитывало на легкую победу. Опрос пленных и местных жителей, донесения партизан, сведения разведки – все указывало на то, что у противника сильные опорные пункты, хутора и селения укреплены умело, наличествуют артиллерия и танки, минометные батареи, есть и шестиствольные.

Действительность оказалась строже, чем предположения советских командиров. И воспоминания бывшего комиссара зенитно-пулеметной роты МВДБ-1, ныне секретаря парткома завода в Куйбышеве А.В. Калиничева, подкрепляют это утверждение.

«Был получен приказ: идти на соединение с нашими частями через линию фронта, – рассказывал Андрей Васильевич. – Определен был азимут, намечены позиции сосредоточения и атаки. На этот раз впереди бригадной колонны должна была двигаться и прокладывать лыжню отдельная зенитно-пулеметная рота. Командир роты Сергей Стефанович Серебряков выдвинул на первый план взвод младшего лейтенанта М.И. Бурдэ, как наиболее сохранившийся и боеспособный.

На закраине леса приостановились первые ряды. Основные колонны еще только выходили из чащобы. Бойцам было приказано подготовиться к броску за немецкие траншеи и окопы, обтекая доты и дзоты, обозначаемые врагом редкими вспышками ракет. Это заняло минут тридцать-сорок. В ночном мраке, подбеленном пеленой снега, виделась впереди прогалина – чистое поле шириной, быть может, метров сто. Как нам говорили, тут наши ребята проникали к самой передовой фашиста, а баянист Белоусов даже в деревне Черной побывал.

За голой прогалиной вспыхивали молнии ракет – там, как мы полагали, рисовалась линия фронта, там наши. Наши!..

Бойцы и командиры в предчувствии скорой встречи со своими были возбуждены и настроены решительно, как никогда. То и дело приходилось усмирять нетерпеливых. Вблизи расположения батальонов и рот лыжников немцы не проявляли никакой активности. Не встречались патрульные. Была очень странная тишина. Лишь шорох лыж, скрип снега под палками и волокушами, иногда тихие голоса команд…

В нетерпении хотелось бежать вперед. Мы с командиром роты С.С. Серебряковым и младшим лейтенантом М.И. Бурдэ очутились в первой цепочке. Пересекли почти всю поляну. Попадались кустики сосны. И уверенность наша становилась все крепче: одолеем последний рубеж!.. Серебряков приостанавливался, глядя на часы: общая атака назначена на 24 часа…