Десять десятилетий

Причиной смерти Губерта был неудачно прооперированный в симферопольской больнице гнойный аппендицит.

Такова печальная повесть о Губерте Лосте и его пребывании в «Стране чудес»…

…«Хрущевская оттепель», помимо тех значительных перемен, которые она произвела в стране, имела и еще одно гораздо менёе значительное, но непосредственно коснувшееся меня последствие — в «Известия» пришел новый редактор. Это был Алексей Аджубей, человек любопытный и незаурядный. Богато одаренный от природы — и красивой наружностью, и актерскими сценическими данными, и литературными журналистскими способностями, энергичный, инициативный, пробивной. С одинаковым успехом он мог бы стать и видным артистом, и видным публицистом. Судьба направила его по второму пути.

Так случилось, что я знал его еще мальчиком. Он иногда приходил в наш дом вместе со своей мамой, известной московской портнихой Ниной Матвеевной, которая шила и для моей жены. Женщины были знакомы многие годы, дружили, и Нина Матвеевна постоянно делилась с моей супругой своими делами и заботами, охотно рассказывала о своем Алеше, который стал красивым молодым человеком, пользовался успехом, уже выступал в каком-то эстрадном ансамбле. Однажды Нина Матвеевна посетовала:

— Не знаю, что делать, Раиса Ефимовна. Алеша где-то познакомился с Радой, дочерью Хрущева. А я боюсь, Раиса Ефимовна, — сегодня Хрущев секретарь ЦК, а завтра… Знаете, какие теперь времена.

Все закончилось благополучно. После ухода Сталина в «мир иной» Никита Сергеевич пришел к власти, а про Алешу народная молва сложила поговорку: «Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей». И надо сказать, что это был счастливый брак, не только для карьеры Алексея Ивановича, но и потому, что Рада Никитична на редкость хороший человек, скромный и порядочный, пользующийся всеобщим уважением. Она была Аджубею преданной подругой жизни, надежной опорой, когда наступили для него трудные времена.

Первым этапом журналистской деятельности Аджубея стало назначение его редактором газеты «Комсомольская правда», которая при нем сразу сделалась более живой, интересной, оперативной. А вскоре он пришел в «Известия». И тут широко развернулись его журналистская хватка, публицистический размах, редакторская инициатива. Незачем говорить, насколько всем его начинаниям способствовало то, что за его спиной стоял высокопоставленный тесть, но надо отдать должное, по справедливости, и его личным качествам. Именно он задумал выпуск «Известий» как вечерней газеты, именно он задумал и осуществил издание при «Известиях» еженедельника «Неделя», другие интересные начинания и, в частности, повторил выход в свет такой необычной книги, как «День мира». Первый «День мира» был задуман Максимом Горьким и осуществлен Михаилом Кольцовым. В предисловии ко второй книге «День мира», вышедшей в свет в 1961 году, мы читаем: «… Читатель, взявшись за «День мира», может сначала прийти в смущение и недоумение. Как осилить этот том? И вообще — что это? Справочник, научный труд, обзор, комплект? Как надо с ним обращаться?.. Мы считаем «День мира» книгой для чтения. Перелистайте сначала ее, познакомьтесь с построением, бегло посмотрите иллюстрации, задержитесь на тех страницах, какие вас задержат. А потом, не спеша, погрузитесь в чтение, пусть с передышкой, но подряд. Вы не пожалеете. Могучая симфония человеческой жизни захватит вас и понесет с собой».

Автор этих строк, с которыми редакция «Дня мира» обратилась к современному читателю, не назван. Кто же написал их? Когда? Где?

Их написал Михаил Кольцов на двадцать пять лет раньше, в осажденном Мадриде, куда ему, одному из двух редакторов «Дня мира», из Москвы прислали на подпись гранки книги. Другого редактора — Максима Горького — уже не было в живых…