Читаем Десять книг об архитектуре полностью

4. Всякий же механизм порождается природой и вырабатывается путем познания и изучения мирового вращения. Чтобы убедиться в этом, стоит лишь обратить внимание и рассмотреть природную связь солнца, луны и пяти планет, без механического вращения которых у нас не происходило бы ни смены света, ни созревания плодов. Итак, когда наши предки убедились в этом, они заимствовали образцы из природы вещей и, подражая им, руководимые божественными явлениями, создали свои полезные для жизни изобретения. И вот, для большего удобства, одно они изготовляли машинами и их вращением, другое — орудиями, и таким образом то, в пользе и применимости чего они убедились изучением, искусством и навыком, они позаботились постепенно усовершенствовать наукой.

5. Начнем с изобретенного по необходимости, хотя бы с платья, и мы увидим, каким образом сочетание основы и утка на оборудованном ткацком станке не только вырабатывает одежду, защищающую тело, но и увеличивает достоинство убранства. Да и пищи не было бы у нас в изобилии, если бы не были изобретены ярма и плуги для волов и всякого упряжного скота. И без изготовления воротов, тисков и рычагов для точил у нас не было бы возможности наслаждаться ни светлым оливковым маслом, ни плодами винных лоз; и перевозить всего этого было бы нельзя, не будь изобретено для суши механизмов телег и фур, а для моря — механизмов судов.

6. Изобретения способа проверки веса безменами и весами защищает наш законный жизненный обиход от обмана. Есть еще бесчисленное множество и других механизмов, которых не стоит рассматривать, так как они каждый день у нас под рукой, как, например, мельницы, кузнечные мехи, повозки, одноколки, станки и прочее, что применяется на каждом шагу и находится во всеобщем употреблении. Итак, начнем с рассмотрения и объяснения того, что редко бывает у нас под рукой.



Глава II. Подъемные машины

Книга X. Глава II. Подъемные машины. Полный текст трактата Витрувия «Десять книг об архитектуре» (Vitruvius "De architectura libri decem") публикуется по изданию Всесоюзной Академии Архитектуры 1936 года. Перевод Петровского Ф.А.


1. Мы начнем прежде всего с машин, изготовление которых вызывается необходимостью при постройке храмов и общественных строений. Они делаются так. Берут два бруса, соответственно весу поднимаемых тяжестей. Их ставят, вверху соединяя хомутом, а внизу расставляя их врозь; растяжками, привязанными к верхним их концам и протянутыми во все стороны, они удерживаются стоймя. На самом верху прикрепляют составной блок, называемый некоторыми также рехам. Блок состоит из двух колес, вращающихся на осях. В верхнее колесо продевают ведущий канат, затем опускают его и обертывают кругом колеса нижнего блока. Отсюда его снова проводят назад, к нижнему колесу верхнего блока, и так спускают к нижнему блоку и прикрепляют к его ушку. Другой конец каната пропускают внизу между брусьями машины.

2. Снаружи к четырехугольным брусьям, там, где они расставлены, приделывают гнезда, куда вставляют шипы горизонтального вала ворота для свободного их вращения. У самых концов этих валов имеется по две дыры, приноровленных для вставки рычагов. К низу рехама прикрепляют железные зажимные клещи, зубья которых входят в гнезда, выдолбленные в камнях. Когда конец каната привязан к вороту и ворот начинают вертеть рычагами, канат, наворачиваясь на ворот, натягивается и таким образом поднимает тяжести кверху, на нужное место постройки.

3. Механизм такого рода, вращающийся посредством трех колес, называется триспастом. Когда же в нижнем блоке вертятся два колеса, а в верхнем три, это называется пентаспастом. Если же требуются машины для больших тяжестей, надо пользоваться брусьями большей длины и толщины и снабжать их соответствующими хомутами вверху и воротами внизу. Когда это сделано, передние растяжки оставляют отпущенными спереди машины, а задние, привязанные вверху к ее брусьям, относят далеко назад, и если негде будет их привязать, то вкапывают наискось колья, к которым привязывают растяжки, и укрепляют эти колья, утрамбовывая вокруг них почву.

4. К самой верхушке машины бичевой прикрепляют блок, и от этой верхушки проводят канат к колу и к привязанному там блоку. Канат обводят по его колесу и протягивают назад к блоку, привязанному к верху машины. Обведенный по колесу этого блока канат спускают сверху, возвращают к горизонтальному вороту внизу машины и там привязывают. При вращении же рычагами этого ворота машина безопасно поднимется сама собою. Так большего размера машина с распределенными во все стороны растяжками и креплениями, закинутыми за колья, станет на место. Блоки и ведущие канаты устраивают, как было описано выше.

5. Если же тяжести для постройки будут еще колоссальнее по размерам и весу, то нельзя доверять их горизонтальному вороту, но надо поставить укрепляемую в таких же гнездах, как и ворот, ось с большим барабаном посредине, который некоторые называют колесом, а греки то αμιεσις, то περιϑηχιον.

Перейти на страницу:

Все книги серии Из истории архитектурной мысли.

Десять книг об архитектуре
Десять книг об архитектуре

Римский архитектор и инженер Витрувий жил и работал во второй половине I в. до н. э. в годы правления Юлия Цезаря и императора Октавиана Августа. Его трактат представляет собой целую энциклопедию технических наук своего времени, сочетая в себе жанры практического руководства и обобщающего практического труда. Более двух тысяч лет этот знаменитый труд переписывался, переводился, комментировался, являясь фундаментом для разработки теории архитектуры во многих странах мира.В настоящем издание внесены исправления и уточнения, подготовленные выдающимся русским ученым, историком науки В. П. Зубовым, предоставленные его дочерью М. В. Зубовой.Книга адресована архитекторам, историкам науки, культуры и искусства, всем интересующимся классическим наследием.

Витрувий Поллион Марк , Марк Витрувий

Скульптура и архитектура / Античная литература / Техника / Архитектура / Древние книги

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура
Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки
Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

Эта книга — продолжение серии своеобразных путеводителей по улицам, площадям и набережным Петербурга. Сегодня речь пойдет об улице Рубинштейна и примыкающих к ней Графском и Щербаковом переулках. Публикации, посвященные им, не многочисленны, между тем их история очень интересна и связана с многими поколениями петербуржцев, принадлежавших к разным сословиям, национальностям и профессиям, живших, служивших или бывавших здесь: военных и чиновников, купцов и мещан, литераторов и артистов, художников и архитекторов…Перед вами пройдут истории судеб более двухсот пятидесяти известных людей, а авторы попытаются раскрыть тайны, которые хранят местные дома. Возникновение этой небольшой улицы, протянувшейся на 700 метров от Невского проспекта до пересечения с Загородным проспектом и улицей Ломоносова, относится еще ко времени императрицы Анны Иоанновны! На рубеже веков улица Рубинштейна была и остается одним из центров театральной и музыкальной жизни Северной столицы. Сегодня улица продолжает жить и развиваться, прогуливаясь по ней, мы как будто вместе с вами оказываемся в европейском городе с разной архитектурой и кухнями многих стран.

Алена Алексеевна Манькова-Сугоровская , Владимир Ильич Аксельрод

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Как начать разбираться в архитектуре
Как начать разбираться в архитектуре

Книга написана по материалам лекционного цикла «Формулы культуры», прочитанного автором в московском Открытом клубе (2012–2013 гг.). Читатель найдет в ней основные сведения по истории зодчества и познакомится с нетривиальными фактами. Здесь архитектура рассматривается в контексте других видов искусства – преимущественно живописи и скульптуры. Много внимания уделено влиянию архитектуры на человека, ведь любое здание берет на себя задачу организовать наше жизненное пространство, способствует формированию чувства прекрасного и прививает представления об упорядоченности, системе, об общественных и личных ценностях, принципе группировки различных элементов, в том числе и социальных. То, что мы видим и воспринимаем, воздействует на наш характер, помогает определить, что хорошо, а что дурно. Планировка и взаимное расположение зданий в символическом виде повторяет устройство общества. В «доме-муравейнике» и люди муравьи, а в роскошном особняке человек ощущает себя владыкой мира. Являясь визуальным событием, здание становится формулой культуры, зримым выражением ее главного смысла. Анализ основных архитектурных концепций ведется в книге на материале истории искусства Древнего мира и Западной Европы.

Вера Владимировна Калмыкова

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Очерки поэтики и риторики архитектуры
Очерки поэтики и риторики архитектуры

Как архитектору приходит на ум «форма» дома? Из необитаемых физико-математических пространств или из культурной памяти, в которой эта «форма» представлена как опыт жизненных наблюдений? Храм, дворец, отель, правительственное здание, офис, библиотека, музей, театр… Эйдос проектируемого дома – это инвариант того или иного архитектурного жанра, выработанный данной культурой; это традиция, утвердившаяся в данном культурном ареале. По каким признакам мы узнаем эти архитектурные жанры? Существует ли поэтика жилищ, поэтика учебных заведений, поэтика станций метрополитена? Возможна ли вообще поэтика архитектуры? Автор книги – Александр Степанов, кандидат искусствоведения, профессор Института им. И. Е. Репина, доцент факультета свободных искусств и наук СПбГУ.

Александр Викторович Степанов

Скульптура и архитектура