Десять лет. Публикации, интервью, выступления (1990-1999 гг.)

Этим определяется то, что в общественном смысле такая власть является общественно неэффективной: она не только не может решить ни одной общественной проблемы, она даже не ставит это как свою задачу. И сегодня, спустя почти пол го да после выборов, мы можем констатировать, что в России сложилось политическое устройство, главным признаком которого является корысть. У нас сформировалась корыстное руководство, которое по объективным причинам, даже независимо от того, что думают его отдельные представители, преследует интересы группировок и кланов, связанных с этим правительством.

Такой способ управления страной, с нашей точки зрения, крайне опасен, потому что, во-первых, власть в ее нынешнем положении практически не контролирует ситуацию по самым важным направлениям нашей жизни. Примером тому, кстати говоря, является недавняя трагедия в городе Снежинске Челябинской области. Неспособность поддерживать безопасность на объекте, производящем термоядерное оружие, привела к самоубийству руководителя Федерального ядерного центра. Мы не должны забывать также и то, что до сих пор не существует общественного контроля за бактериологическим, химическим оружием, всем тем гигантским арсеналом, который был накоплен за советское время и остается сегодня в нашей стране. Сигнал, который к нам пришел из Снежинска, должен был бы нас насторожить. Однако этого не случилось.

Второй по значимости опасностью нынешнего состояния властных структур является коррупция как важнейшая характеристика их взаимоотношений. Коррупция из личностного фактора (когда она связана с определенными личностями и с их судьбой) превратилась в экономическую категорию. Коррумпированность достигла масштабов, которые не позволяют исполнить ни одну экономическую программу, как бы прекрасно она ни была задумана, ни собрать налоги в бюджет, ни проконтролировать, как они истрачены. Мы с этим сталкиваемся постоянно. Что бы мы ни написали в бюджете, как бы здорово ни придумали, дело заканчивается тем, что руководство (даже слова не подберешь для этого симбиоза: президент, администрация, ВЧК, ПКК, правительство в изгнании, два правительства в Москве...) не в состоянии проконтролировать исполнение бюджета и открыто участвовать в изменении всех этих пропорций, в изменении структур расходов, которые совершенно не соответствуют закону.

И наконец, сегодняшняя ситуация с коррупцией имеет и политическое значение. Мы считали и считаем, что во многом проблемы, связанные с войной в Чечне, и сама война зависят от коррупции в Москве. Вообще коррупция стала проблемой такого масштаба, что если она сохранит свои размеры, то ни одна проблема в Российской Федерации не сможет быть решена. Кстати, всякие надежды на то, что в таких условиях у нас вдруг начнется бум экономических инвестиций, очень наивны.

Сегодня по уровню коррумпированности Россия занимает 47-е место из 54 стран. 54-е место у Нигерии, а, например, у Колумбии — все же 44-е, у Боливии — 36-е. А вот Россия уже 47-я. Помните, мы когда-то все говорили, что у нас будет как в Латинской Америке. А теперь в Латинской Америке говорят: “У нас скоро будет как в России”. Всем сегодняшним российским политикам я хотел бы предложить задуматься над тем, в какой стране какими методами они пытаются занимать первые места в списках влиятельности?

И последнее, что нужно сказать о существующей власти — это ее предельная оторванность от собственного народа. Однажды один очень талантливый публицист сказал: “Власть пользуется народом, как такси: когда нужно провести референдум, обеспечить выборы, власть выходит и говорит: ну-ка, пожалуйста, нельзя ли тут как-то проголосовать?! Когда же все это заканчивается, не только не расплатится, но даже спасибо не скажет, просто хлопнет дверью и уйдет”.

Такова сегодняшняя ситуация. Ее можно охарактеризовать как подготовительный этап реального оформления и цементирования криминального олигархического сверхмонополъного режима. Почему “подготовительный”? Потому что, как я уже сказал, многие элементы свободы демократии, так тяжело доставшиеся нашему народу и за которые он так дорого заплатил, еще сохраняются. Но эти зазоры становятся все уже и уже, а режим того типа, о котором я только что говорил, постепенно становится устойчивым.