Десять лет в изгнании

Русский закон карал с одинаковой строгостью и убийцу, и того, кто всего лишь изувечил ближнему руку.⁸²⁰ Ведь человек в России ценится преимущественно по его воинским способностям; все прочие виды деятельности связаны с нравами и установлениями, в России ныне еще не развившимися. Впрочем, женщины в Петербурге проникнуты, кажется, тем патриотическим чувством, которое сообщает государству нравственную мощь. Княгиня Долгорукая, баронесса Строганова⁸²¹ и многие другие, также весьма родовитые дамы⁸²² уже получили известия о том, что большая часть их поместий в Смоленской губернии разорена, однако они, казалось, вспоминали о своих утратах лишь для того, чтобы побудить своих соотечественниц также пожертвовать всем своим состоянием. Княгиня Долгорукая рассказала мне о длиннобородом старце, который, глядя на Смоленск с близлежащего холма, со слезами говорил внуку, сидевшему у него на коленях: «Прежде, дитя мое, русские одерживали победы на другом конце Европы; теперь чужестранцы теснят их на родной земле». Старец горевал недаром; вскоре мы увидим, как отомстили русские за его слезы.

Отъезд в Швецию

В Петербурге распространилась весть, что император Александр отправился в Або для свидания с генералом Бернадотом, шведским наследным принцем. С этой минуты сомнений относительно того, на чьей стороне этот принц собирается выступить в нынешней войне, оставаться не могло; между тем от его решения зависела участь России, а следовательно, и всей Европы. Впоследствии мы увидим, какое влияние оказало оно на ход событий. Во время встречи шведского принца и российского императора до Або дошло известие о взятии Смоленска; именно в этот день Александр дал самому себе и своему шведскому союзнику обещание ни при каких обстоятельствах не подписывать мир с Наполеоном. «Если неприятель захватит Петербург, — сказал он, — я отступлю в Сибирь. Там я воскрешу древние русские обычаи, и, уподобившись нашим длиннобородым предкам, мы отобьем Россию у врага». — «Это решение принесет свободу Европе!» — вскричал шведский принц. Его предсказание исполнилось.⁸²³

Я вторично увидела императора Александра после его возвращения из Або, и свидание, которым он меня удостоил, вселило в меня такую убежденность в твердости его воли, что, несмотря на взятие Москвы и все слухи, какие оно породило, я ни единого мгновения не верила в то, что он уступит неприятелю. Он благоволил сообщить мне, что после взятия Смоленска генерал Бертье написал одному из русских генералов письмо касательно некоторых военных дел и закончил его извещением о том, что император Наполеон по-прежнему испытывает самые дружеские чувства к императору Александру, — пошлое глумление, которое российский император оценил по заслугам.⁸²⁴ Наполеон преподал Александру уроки военные и политические, движимый в первом случае шарлатанством порока, а во втором — желанием хвастать презрительной беспечностью. Он ошибся насчет характера Александра; благородство натуры российского императора он принял за плутовство и не понял, что если этот государь сверх меры восхищался им, Наполеоном, то лишь потому, что почитал его сторонником принципов Французской революции, согласных с собственными его убеждениями; что же касается до порабощения Европы в союзе с Наполеоном, об этом Александр не помышлял никогда. Наполеон счел, что сумеет в этом случае, как и во многих других, ввести собеседника в заблуждение, расписав ему выгоды, какие его якобы ожидают, однако он обманулся в своих намерениях, ибо в лице Александра встретил человека совестливого; между тем совесть — добродетель, силы которой Наполеон не знает и потому никогда не принимает ее в расчет.