Десять лет в изгнании

Итак, начало кампании сопровождалось предзнаменованиями самыми безрадостными, молчание же, хранимое на сей счет в обществе, страшило еще сильнее, Англичане после каждого сражения помещают в своих газетах самые точные известия о числе раненых, попавших в плен и убитых — благородное чистосердечие правительства, дающего столь откровенный отчет не только монарху, но и народу, а стало быть, признающее за тем и другим равные права на осведомленность о состоянии дел общественных.⁸⁰⁷ С великой грустью прогуливалась я по Петербургу; меня удручала мысль о том, что этот прекрасный город может стать добычей завоевателя. Возвращаясь вечером с островов и глядя на серебристый шпиль крепости,⁸⁰⁸ подобный огненному лучу в небесах, или любуясь отражением мраморных набережных и прекрасных дворцов в водах Невы, я воображала все эти сокровища оскверненными надменностью одного человека, который получил бы возможность возгласить, как Сатана на вершине горы: «Власть над царствами Азии предана мне».⁸⁰⁹ Все, что было в Петербурге хорошего и красивого, казалось мне обреченным на скорую гибель, и я не могла отделаться от этого горестного предчувствия.

Пока я осматривала воспитательные заведения, учрежденные императрицей, тревога моя лишь усилилась, ибо стоит институтам, созданным ради улучшения человеческого рода, попасть под пяту этого человека, как все в них будет навек отравлено. По полторы сотни девиц из семей дворянских либо мещанских воспитываются в двух заведениях под надзором императрицы с таким тщанием, какого не встретишь в ином богатом семействе.⁸¹⁰ Во всем заметны порядок и утонченность; воспитанницам вначале внушают чистейшие религиозные и нравственные чувства, а после преподают изящные искусства, призванные изощрить в их душах чувство прекрасного. Русские женщины от природы так грациозны, что среди приветствовавших нас девушек я не увидела ни одной, которая не вложила бы в свой реверанс всей учтивости и скромности, какую это простое движение способно выразить. Юные эти особы показали нам разнообразные свои таланты, причем одна из них, знающая наизусть отрывки из лучших французских авторов, продекламировала мне красноречивейшую страницу из «Курса религиозной морали», написанного моим отцом.⁸¹¹ Столь трогательный знак внимания исходил, возможно, от самой императрицы; как бы там ни было, я испытала сильнейшее волнение, слушая речи, которые уже много лет находили прибежище только в моем сердце.

В любой стране, располагающейся за пределами империи Бонапарта, воздают должное тем, кого императорская клевета преследует даже в могиле; для них наступает время посмертной славы. Перед тем как сесть за стол, юные воспитанницы Института святой Екатерины запели псалмы; хор голосов столь чистых и столь нежных внушил мне умиление, смешанное с горечью. Что сделает с этими мирными заведениями война? Где укроются эти голубки от полчищ свирепого завоевателя-святотатца?

После трапезы воспитанницы собрались в великолепной зале, и начались танцы. Девушки не отличались особенной красотой, но грациозность их никого не могла оставить равнодушным; нравы этих дочерей Востока отмечены той благопристойностью, какую сообщило женскому полу христианство.⁸¹² Вначале они исполнили старинный танец под музыку песни «Да здравствует Генрих Четвертый, да здравствует храбрый король!». Как много лет пролегло между временами, о которых повествует эта песня, и нынешним днем! Под конец две круглолицые девочки лет десяти порадовали нас русской пляской; танец этот порой носит на себе отпечаток любовного сладострастия, однако невинные дети выразили в нем одну лишь национальную самобытность. Невозможно даже вообразить, как трогают душу эти любезные таланты, взращенные чуткой и великодушной рукою женщины и государыни. В ведении императрицы находятся также институт для глухонемых и другой — для слепых. Со своей стороны, император уделяет большое внимание школе для юношей, которой управляет человек выдающегося ума, генерал Клингер.⁸¹³

Заведения столь полезные достойны всяческих похвал; единственный их недостаток — это, пожалуй, излишняя пышность. Во всяком случае, следует пожелать, чтобы в разных концах империи были основаны школы пусть не столь блистательные, но, по крайней мере, такие, где простолюдины могли бы получить хотя бы начатки знаний. В России все началось с роскоши, так что крыша, можно сказать, построилась раньше фундамента.⁸¹⁴