Читаем Десять лет в изгнании полностью

Русские вельможи воспитывают в своих домах плосколицых калмыков, словно желая иметь перед глазами напоминание о тех татарах, над которыми славяне одержали победу По дворцу Нарышкина бегали два или три таких диких лзычиика-калмыка.787 В детстве они очень милы, но к двадцати годам полностью утрачивают очарование молодости; эти рабы бесконечно упрямы и непокорностью своею забавляют хозяев, которые смотрят на них, точно на белку, пытающуюся выбраться из клетки. Мне не слишком понравилось подобное унижение человеческой природы; явление калмыков среди блистательной роскоши было, казалось, призвано напомнить о том, чем может сделаться человеческое существо, если ни религия, ни законы не сообщают ему достоинства; зрелище это умаляло гордость, которую обычно внушает нам великолепная пышность.

После обеда в длинных колясках, запряженных белыми лошадьми, мы отправились на прогулку по парку Дело происходило в конце августа; небо, однако, было бледным, а газоны, цвет которых казался почти неестественным, зеленели лишь благодаря неустанным усилиям садовников. Даже цветы казались аристократической прихотью: слишком дорогой ценой доставались они их владельцам. В лесах не слышалось пения птиц: они не доверяли столь быстротечному лету; на лугах не паслись стада: кто бы позволил им топтать растения, выращенные с таким трудом! Вода в парк поступала лишь с помощью специальных машин; одним словом, природа здесь повсюду имела вид декорации, которая исчезнет, лишь только праздник кончится и зрители разойдутся по домам.788 Коляска наша остановилась подле садовой постройки, изображающей татарский лагерь; тут вновь заиграла музыка, и звуки рогов и кимвалов погрузили душу в сладостное забытье. Дабы забыться окончательно, русские, зимой разъезжающие по снегу в санях и вознаграждающие себя быстрой ездой за тяготы этого времени года, доставляют себе схожее удовольствие летом: усевшись на деревянную доску, они в мгновение ока скатываются с высокой горки.789 Забава эта пленяла женщин в той же степени, что и мужчин, и позволяла первым хотя бы отчасти разделить со вторыми радости войны, рождаемые острым ощущением опасности и стремительностью всех движений. В подобных занятиях проводили мы день за днем, ибо то, что я принимала за праздничные увеселения, повторяется у русских едва ли не ежедневно.

За немногочисленными исключениями, во всех домах петербургской знати заведен один и тот же порядок; разумеется, ни о каких серьезных беседах здесь не может быть и речи;790 в таком обществе образованность не нужна решительно никому, однако если уж люди выказывают столь сильное желание собрать у себя великое множество гостей, единственным способом предохранить их от неизбежной скуки остается устройство празднества.

Да есть ли среди всех этих шумных забав место для любви? — спросят итальянки, убежденные, что бывать в свете следует лишь ради того, чтобы увидеться с тем, кого хочешь покорить. Я провела в Петербурге чересчур мало времени, чтобы составить себе верное представление о делах семейственных. Однако мне показалось, что, с одной стороны, нравы русских более добродетельны, чем о том говорят, с другой же стороны, чувство любви им известно мало.791

В России на каждом шагу дают себя знать азиатские обыкновения, вследствие которых женщины не имеют никакого влияния в домашнем быту; всем ведает муж, жене же только и остается, что наряжаться в подаренные супругом платья и принимать приглашенных им гостей.792 Нынче в Петербурге уважают внешние приличия куда больше, нежели во времена тех государей и государынь, которые развращали общество собственным своим примером.793 Обе нынешние императрицы подают пример совсем другого рода и внушают подданным любовь к добродетели.

Однако в этом отношении, как и во многих других, принципы нравственности запечатлены в умах русских не вполне твердо. Влияние верховного правителя всегда было в России так велико, что при переходе от одного царствования к другому убеждения всех подданных переменялись совершенно. И мужчины, и женщины в этой стране предаются любви с той горячностью, какая вообще им свойственна, однако по непостоянству ума своего легко отказываются от недавних предпочтений. Некий беспорядок воображения не позволяет им ни в одной сфере наслаждаться верностью предмету, первоначально избранному. Образованность ума, изощряющая чувства посредством поэзии и изящных искусств, среди русских большая редкость, а потому натуры эти, своенравные и пылкие, охотнее видят в любви повод для пышного празднества и исступленного восторга, нежели привязанность глубокую и обдуманную.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
100 знаменитостей мира моды
100 знаменитостей мира моды

«Мода, – как остроумно заметил Бернард Шоу, – это управляемая эпидемия». И люди, которые ею управляют, несомненно столь же знамениты, как и их творения.Эта книга предоставляет читателю уникальную возможность познакомиться с жизнью и деятельностью 100 самых прославленных кутюрье (Джорджио Армани, Пако Рабанн, Джанни Версаче, Михаил Воронин, Слава Зайцев, Виктория Гресь, Валентин Юдашкин, Кристиан Диор), стилистов и дизайнеров (Алекс Габани, Сергей Зверев, Серж Лютен, Александр Шевчук, Руди Гернрайх), парфюмеров и косметологов (Жан-Пьер Герлен, Кензо Такада, Эсте и Эрин Лаудер, Макс Фактор), топ-моделей (Ева Герцигова, Ирина Дмитракова, Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл, Александра Николаенко, Синди Кроуфорд, Наталья Водянова, Клаудиа Шиффер). Все эти создатели рукотворной красоты влияют не только на наш внешний облик и настроение, но и определяют наши манеры поведения, стиль жизни, а порой и мировоззрение.

Валентина Марковна Скляренко , Ирина Александровна Колозинская , Наталья Игоревна Вологжина , Ольга Ярополковна Исаенко

Биографии и Мемуары / Документальное