Десять лет в изгнании

Итак, светская жизнь в России есть нескончаемый вихрь людей и забав; быть может, непривычка русских к обсуждению в обществе предметов сколько- нибудь значительных есть не что иное, как следствие великой осторожности, к которой приучает людей правление деспотическое. Именно этой сдержанностью, которая при иных царствованиях была им более чем необходима, и объясняется, по-видимому, нежелание говорить правду, им приписываемое. Раболепство во всякой стране лишает человека искренности, однако там, где государь имеет право причинить подданному самое страшное зло, выслать его, заключить в темницу, отправить в Сибирь и проч., власть его над большинством людей чересчур велика. Находились люди довольно гордые, чтобы пренебречь царскими милостями, однако не бояться гонений способны одни лишь герои, а требовать героизма от всех невозможно.

Впрочем, все эти наблюдения совершенно неприменимы, как известно, к нынешнему царствованию, ибо император, правящий Россией сегодня, безупречно справедлив в деятельности государственной и в высшей степени великодушен в жизни частной. Однако пороки подданных, рожденные рабством, не исчезают очень долго, даже если искоренить их стремится сам государь. Впрочем, в продолжение войны с Францией русские, даже принадлежащие к числу придворных, выказали величайшую отвагу. В ту пору, когда я находилась в Петербурге, в свете почти вовсе не было заметно юношей; люди женатые, единственные сыновья, владельцы огромных состояний — все по собственной охоте вступили в армию; узнав же, что имения их и дома разграблены врагом, мечтали только о мести и не допускали даже мысли о капитуляции. Такие достоинства заставляют забыть обо всех изъянах, злоупотреблениях и беспорядках, какие порождаются правлением во многом еще несовершенным, недавним приобщением к цивилизации и царящими в стране деспотическими установлениями.

Мы побывали в кабинете естественной истории, особенно замечательном благодаря выставленным там товарам из Сибири.⁷⁹⁴ Русские показали себя такими же жадными до сибирских мехов, как испанцы — до мексиканского золота. Некогда в России разменной монетой служили куньи или беличьи шкурки:⁷⁹⁵ ведь зимние холода грозили всем без исключения. Главное сокровище петербургского музея — скелет мамонта, исполинского животного, останки которого были найдены в Сибири. Если верить наблюдениям остроумнейшего из естествоиспытателей, г-на Кювье, история нашего мира насчитывает гораздо больше лет, чем мы думаем:⁷⁹⁶ бесконечное во всех сферах внушает страх. Людей и даже животных, населяющих ныне эту оконечность обитаемого мира, кажется, вечно пробирает холод, истребляющий все живое на расстоянии нескольких лье от их родных краев; животные здесь белы, как снег, а земля теряется во льдах и туманах, которыми кончается мир сотворенный.

Меня поразил вид жителей Камчатки, чье изображение в натуральную величину выставлено в музее. В тех краях живут импровизаторы, именуемые шаманами; поверх одеяния из древесной коры они носят нечто вроде стальной сети, к которой привязаны многочисленные кусочки железа, производящие при каждом движении импровизатора очень громкий шум; народ уважает шаманов, чьи порывы вдохновения весьма схожи с нервными припадками, не столько за поэтические таланты, сколько за колдовские способности.⁷⁹⁷ В этом печальном краю воображение возбуждается лишь посредством страха; сама земля, кажется, отталкивает человека, ибо внушает ему ужас.

Затем я осмотрела крепость и церковь, где похоронены все российские правители после Петра Великого. Над их могилами нет никаких памятников; гробы стоят в храме точно так, как стояли в день похорон, и кажется, будто нас отделяет от покойников лишь тонкая деревянная перегородка.⁷⁹⁸ Павел I, вступив на престол, короновал останки своего отца, Петра III, который, не удостоившись этой чести при жизни, не имел права на место в крепости. По приказу Павла погребальную церемонию устроили заново для его отца и матери, Екатерины Второй. Останки обоих были привезены в церковь, и четыре камергера стояли подле них в почетном карауле, как если бы и государь, и государыня испустили дух накануне; два гроба соседствуют и поныне, так что в царстве смерти покойники обречены жить в мире.⁷⁹⁹

Не один из преемников Петра I, унаследовавших от него деспотическую власть, лишился ее вследствие кровавого мятежа. Те самые царедворцы, которые не смеют сказать своим повелителям одно-единственное слово правды, умеют плести против них заговоры и мастерски владеют искусством притворства: государя, которого хотят убить, необходимо сперва уверить в глубочайшем почтении. Впрочем, что сталось бы со страною, управляемой деспотически, не страшись тиран, презирающий любые законы, удара кинжала? Ужасная мысль: ее одной достанет, чтобы изъяснить сущность порядка, при котором равновесие политических сил обеспечивается преступлением.⁸⁰⁰