Десять ли персиковых цветков

Е Хуа рассказал о глубине чувств Сан Цзи, а также о том, что он взял любимую на Небеса, чтобы доказать ей свою истинную любовь. Небесный владыка всегда благоволил Сан Цзи, поэтому принц полагал, что отец, узнав о его чувствах к Шао Синь, пожалеет его и поможет им. Однако его искренняя любовь обернулась бедой. Небесный владыка не стал помогать «уточкам-мандаринкам». Узнав, что его второй сын питает нежные чувства к змейке, его затрясло от гнева, ведь Сан Цзи мог стать причиной скандала. Его поступок мог оскорбить невесту из Цинцю, и едва ли подобное оскорбление укрепило бы дружбу между драконами и девятихвостыми лисами. К сожалению, тогда Небесный владыка не подозревал, что его второй сын даже посмеет оставить в Лисьей пещере бумагу о расторжении брачного договора. Ради сохранения дружественных отношений между кланами Небесный владыка решил скрыть позорный поступок второго сына. Счастливая Шао Синь, в которой Сан Цзи души не чаял, в тот момент пребывала в Девяти небесных сферах. Небесный владыка приказал найти ее и за совершенный проступок запереть в Сковывающей пагоде.

Услышав об этом, Сан Цзи пришел в ужас. Он тут же бросился в покои Небесного владыки и целых два дня простоял перед ним на коленях. За эти два дня Сан Цзи не услышал от Небесного владыки ни единого слова. Говорили, что змейка была всего лишь ничтожной обольстительницей, которой, однако, хватило дерзости соблазнить Второго сына Небесного владыки, не говоря уж о том, что она осмелилась нарушить порядок в обители небожителей. По законам Небес полагалось уничтожить все ее совершенствование и сбросить в мир смертных без права на возвращение. Сколько бы она ни следовала дао, ей бы не удалось вновь достичь бессмертия и вознестись.

Так или иначе, но Сан Цзи был всего лишь одним из сыновей Небесного владыки, власти отца он противостоять не мог. Он испробовал все возможное, но так и не придумал, как спасти Шао Синь. Его мечты и чаяния терпели крах. Сан Цзи оставалось только одно: он прибег к угрозам свести счеты с жизнью. Он заявил, что если Небесный владыка накажет Шао Синь и навечно разлучит сына с возлюбленной, то Сан Цзи погибнет вместе с ней. Пусть они и превратятся в горстку пепла, зато будут вместе.

Его отчаянные, полные безысходности речи печалили сердца слушающих и пробивали на слезы. Однако Небесный владыка оставался непоколебим – на то он и Небесный владыка. Как глава Небесного клана, он обладал широким арсеналом уловок. Всего одним высказыванием он подвел Сан Цзи к роковой черте: «Я не смогу помешать тебе убить себя, но знай, что даже после твоей смерти жизнь этой змеи останется в моих руках. Как только ты разрушишь свой изначальный дух и прогоришь дотла, я превращу жизнь этой змеи в такой ад, что она сама станет молить о смерти».

Хоть такого рода запугивания нельзя назвать достойным поведением, они сработали. Сан Цзи оказался в тупике, однако больше он не говорил о самоубийстве во имя любви, лишь молча горевал в своем дворце. Небесный владыка был рад, что Сан Цзи наконец успокоился. Он не стал больше тратить время и силы на несчастных влюбленных. Эта неосторожность привела к тому, что Сан Цзи, который лишь притворялся, что сдался, улучив удобный момент, ворвался в Сковывающую пагоду и забрал Шао Синь.

Воспользовавшись тем, что бессмертные со всего света были на аудиенции у Небесного владыки, он ворвался в зал и упал перед отцом на колени, из-за чего о его беде узнали все. Это привело к тому, что мои родители вместе с Чжэ Янем отправились на Небеса, чтобы потребовать объяснений. Если бы это дело не стало известно каждому, Небесный владыка просто тихо избавился бы от Шао Синь.

Этот случай наделал много шума, поэтому с Шао Синь больше не случилось никаких неприятностей – она отделалась издевательствами в Небесном дворце. У Небесного владыки не было другого выхода, кроме как отпустить Шао Синь, изгнать Сан Цзи и позволить несчастным влюбленным остаться вместе.

Е Хуа заключил:

– Дядя Сан Цзи добился того, чего хотел, и, пусть на его пути встречались препятствия, в итоге все закончилось благополучно. Небесный владыка, хотя и любил его, не позволил ему стать наследным принцем, так что дядя смог уйти, не будучи скованным статусом наследника.

Взяв за руку Е Хуа, я зевнула и, не задумываясь, спросила:

– А что же ты?

Он долго хранил молчание, прежде чем ответить:

– Я? Когда я родился, вокруг дворца кружили семьдесят две пятицветные птицы в течение восьмидесяти одного дня[109], а предрассветная заря на Востоке не гасла в течение трех лет. Я слышал, что такой же чести удостоился при появлении на свет лишь высший бог Мо Юань. Как только я родился, меня объявили наследником престола, и Небесный владыка сказал, что я буду единственным на свете принцем, который женится всего через пятьдесят тысяч лет. Я с самого детства знал, что мне предстоит взять в жены госпожу Бай Цянь из Цинцю.

Я не знала, что его появление на свет было столь грандиозным событием. Потратив какое-то время на размышления, я спросила: