Десять ли персиковых цветков

Небесный владыка помог принцу по той же причине, что и моя матушка, когда поделилась своей силой, желая спасти меня от гибели семьдесят тысяч лет назад. Переданное Небесным владыкой лишь частично восполнило то, что Е Хуа потерял, однако не восстановило целиком запаса культивации, накопленного принцем за пятьдесят тысяч лет. Судя по ци, текущей сейчас в Е Хуа, он потерял не меньше пятидесяти тысяч лет совершенствования. Кроме того, он сказал, что таотэ укусил его за правую руку и что это небольшая рана, от которой через некоторое время и следа не останется. Нам, древним богам, прекрасно известно, что таотэ – свирепый и упрямый зверь. Если уж он вцепится, то ни кожи, ни костей не останется. Никто из опытных бессмертных не поверит, что укус таотэ может быть ерундой.

Принц болтал всякий вздор только для того, чтобы успокоить меня. Я не стала разочаровывать его и сделала вид, что поверила, хотя внутри сходила с ума от переживаний.

– Хорошо, очень хорошо. Теперь я спокойна.

Приподняв бровь, Е Хуа с улыбкой спросил:

– Разве здесь есть о чем беспокоиться? Принц Западного моря принял пилюлю совсем недавно, боюсь, за ним еще необходим чуткий присмотр. Ты выбрала не лучшее время, чтобы подняться на Небеса.

Он сказал это вежливо, но я ясно уловила намек, что мне пора бы и честь знать. Принц выглядел лучше с момента нашей последней встречи, но сейчас он становился все бледнее. Кажется, его духовные силы были на исходе. Чтобы не ставить Е Хуа в неловкое положение, я, притворившись, что его слова привели меня в чувство, воскликнула:

– Ох, я и забыла! Мне уже пора, поправляйся!

Пока я говорила, мое сердце разрывалось на части.

Я решила вернуться в Цинцю и расспросить Чжэ Яня, насколько глубоки раны Е Хуа. Я очень спешила, но не застала высшего бога. Четвертый брат, сидя на траве у Лисьей пещеры, жевал травинку. Подставив лицо солнышку, он сказал:

– Чжэ Янь несколько дней назад вернулся в персиковый лес. По его словам, недавно он совершил недостойный поступок, и, поскольку много лет не делал ничего, заслуживающего порицания, ему стало очень стыдно. Теперь ему нужно время, чтобы все осознать.

Мысленно выругавшись, я, снова встав на облако, полетела в персиковый лес.

Когда я наконец нашла Чжэ Яня – у Изумрудного пруда, что располагался на дальнем склоне горы, – небо освещало полуденное солнце. Однако уста Чжэ Яня были плотно сжаты, я ничего не могла из него вытянуть. Только при свете луны мне удалось услышать что-то, касающееся Е Хуа.

По словам высшего бога, полмесяца назад, на исходе двенадцатого дня шестого лунного месяца, они вместе с Четвертым братом сидели в бамбуковой роще недалеко от Лисьей пещеры и любовались луной. Вдруг с Небес спустилась пара бессмертных. Они явились по приказу Небесного владыки и, быстро отвесив поклон у входа в долину Цинцю, попросили Чжэ Яня срочно отправиться на Небеса. Дело, по их словам, касалось жизни и смерти.

На Небеса прибыл и Владыка Исцеления. Небесный владыка вызвал его издалека, значит, какому-то несчастному не помогало ни одно лекарство. Что же с ним произошло, если даже Владыка Исцеления оказался бессилен?

Чжэ Янь не испытывал симпатии к нынешнему Небесному владыке, но, понимая, что владыка окажется у него в долгу и станет относиться с особым расположением, он согласился отправиться на Небеса. Там Чжэ Янь понял, что нужно спасти жизнь будущему зятю семьи Бай – принцу Е Хуа. Когда он увидел принца, тот не был при смерти, но чувствовал себя очень плохо. Таотэ сожрал правую руку принца, в его теле осталось лишь двадцать тысяч лет совершенствования.

Вспомнив о состоянии принца, Чжэ Янь печально произнес: