Десять ли персиковых цветков

Как только он произнес это, в его левой руке появился меч, ослеплявший ледяным светом. У меня на глазах Е Хуа с мечом наперевес летел прямо к раскаленному колоколу. Мой мир рушился на глазах. Рот искривил беззвучный стон, кинжально-холодные порывы ветра резали глаза. Когда Е Хуа приблизился к белому сиянию, я, словно со стороны, услышала свой отчаянный крик:

– Освободи меня, хранитель! Ты же знаешь, как это сделать! Е Хуа пошел на верную смерть, с его нынешними силами он непременно умрет!

Местный бог-хранитель забормотал, что не знает, как разомкнуть сковавшее меня заклятие, оно ему незнакомо, а потому он не может его снять. Раз он был бессилен, мне оставалось только справляться самой. Я попыталась высвободить свой изначальный дух, но оказалось, что заклинание и магические путы каким-то образом сковали не только мое тело, но и дух, сведя на нет все мои усилия. Заливаясь слезами, я увидела, что сияние вокруг колокола постепенно меркнет. По всему небу гремел гром и сверкали молнии, сопровождавшие бой Е Хуа и Цин Цана. Местный хранитель создал вокруг нас слабый магический барьер, чтобы защититься от вредоносной ци.

Е Хуа связал меня слишком сильным заклинанием. Сколько я ни пыталась разорвать его, я никак не могла освободиться.

Весь мир погрузился во мрак, бог-хранитель земли прокричал мне на ухо:

– Тетушка, здесь очень опасно, я не знаю, сколько еще продержится мой барьер, мы должны уходить!

Я услышала свой глухой голос, ответивший:

– Уходите, я останусь с Е Хуа.

Пусть, будучи связанной, я была бесполезна и никак не могла ему помочь, но мне хотелось остаться с ним. Глазами я искала лишь его.

Я никогда не видела Е Хуа с мечом и даже не представляла, каков он в бою. Все говорили, что принц – искусный мечник. Его меч звался Лазурной Бездной[130]. Равнявшиеся на принца молодые небожители говорили: когда обнажается Лазурная Бездна, меркнет весь мир. Впервые услышав такие громкие слова, я подумала, что эти юнцы явно преувеличивают. Сейчас же, узрев смертоносный танец Лазурной Бездны воочию, я должна была признать, что, хотя мир и не померк, каждое движение меча сопровождалось такими раскатами грома и яркими вспышками, что на миг я ослепла и оглохла.

Шла ожесточенная битва. Я находилась слишком высоко, чтобы различить, на чьей стороне перевес. Я знала одно: Е Хуа не сможет продержаться долго, и лишь надеялась, что ему хватит сил дождаться Чжэ Яня или хотя бы толпу бесполезных небесных воинов, которых пошлет его дед, Небесный владыка.

Пожелтевшая река Жошуй бурлила, со дна ее поднимался песок и камни. Вдруг в небе раздался хохот Цин Цана. Смех сменился долгим кашлем.

– Я не признаю поражение, – пророкотал Цин Цан. – Если бы пятьсот лет назад я не был тяжело ранен и не потратил сегодня столько сил, чтобы сломать печать, я бы ни за что не проиграл тебе, желторотому мальчишке!

Дым и пыль рассеялись. Е Хуа стоял на одном колене, оперевшись на меч. Он произнес:

– Ты проиграл.

Мое замершее было сердце пустилось вскачь. Дрожа, я повернулась к божеству земли:

– Внизу теперь безопасно, ну же, опусти меня…

Когда местный бог-хранитель засуетился, снимая барьер, колокол Императора Востока вспыхнул кроваво-красным огнем. В моей голове все смешалось. Разве Цин Цан не повержен? Если да, то как он смог вновь запустить колокол?

Е Хуа вскинул голову и глухо произнес:

– Что ты сделал с колоколом?

Лежавший в пыли Цин Цан зло рассмеялся.

– Хочешь узнать, как я запустил его, даже не касаясь? – едва слышно выплюнул он. – Я потратил семьдесят тысяч лет и уйму сил, чтобы связать с колоколом свою жизнь. Если я умру, колокол развернется во всю свою смертоносную мощь сам собой. Кажется, я уже одной ногой в могиле. Уж не знаю, утащу ли я за собой только тебя, мальчишка, или весь этот проклятый мир… – Не успел он договорить, как на моих глазах Е Хуа ринулся прямо в кармическое пламя[131], раскрывающееся алым лотосом Преисподней.

Словно со стороны я услышала свой душераздирающий крик:

– Не-е-ет!..

«Нет? Не ходи? Не надо? Не смей? Что с того, если откроется колокол Императора Востока? Что с того, если все бессмертные сгорят дотла? В конце концов, мы же с тобой одно целое, если нам суждено сгореть, мы должны сгореть вместе. Как ты… Как ты можешь бросить меня одну?»

Как только Е Хуа исчез в полыхающем кармическим огнем колоколе, сковывающее меня заклятие пало само собой. Все верно. Если рассеяны все силы того, кто наложил заклятие, оно больше не может никого удержать. Кармическое пламя алого лотоса залило багрянцем полнеба; с водами реки Жошуй смешалась ци темных. Я вложила в веер Нефритовой Чистоты все свои силы и ударила по колоколу. Тот на миг вспыхнул, но я не увидела Е Хуа в алом свечении.

Послышались завывания, будто тысяча злых духов – пожирателей душ полезла из-под земли. Они все нарастали, нарастали и наконец слились в один протяжный вой, в котором звучал стук копыт тысяч призрачных лошадей. Колокол звенел о смерти.