Десять ли персиковых цветков

Я полагала, что наше знакомство завершится этим обменом вежливыми кивками, однако, смотря пьесы в мире смертных, я каждый раз натыкалась на Чжи Юэ. Так наше знакомство получило продолжение. Чжи Юэ оказалась веселой и бойкой девушкой. К тому же она не пыталась выяснить, из какой я семьи, где живу и сколько мне лет, что я находила весьма необычным. Да и обсудить с ней пьесу после просмотра было куда приятнее, чем с Четвертым братом, норовившим завести свое любимое «Вслушайся в изменчивые слова актеров…».

Так за два месяца мы посмотрели с ней общим счетом около десяти постановок.

Сегодня я вновь расположилась в чайном домике, чтобы послушать музыкальное представление, «Пионовую беседку», в наиболее подходящем для того месте. Шел пятый день десятого месяца – благоприятное время для того, чтобы сыграть свадьбу или отправиться в странствие, но сулящее неудачу тому, кто возьмет в этот день оружие. Три года назад в этот день Е Хуа оставил меня. Я глотнула из чаши вина и перевела взгляд на сцену, где танцовщицы в темных одеждах показывали танец со струящимися рукавами. Запел актер:

Годами, что текут быстрее, чем вода,
Искал я вас, цветам подобную красой.
Я обошел на свете все места,
Но вас нашел объятую тоской…[136]

Опоздавшая Чжи Юэ беззастенчиво уселась рядом со мной.

На середине пьесы она повернулась ко мне и, прикрыв рот рукой, прошептала:

– Помнишь, я рассказывала о моем необычайно талантливом старшем двоюродном брате, который безвременно почил?

Я кивнула.

Чжи Юэ частенько заводила разговор не только о пьесах, но и о своем брате из дальней родни. По ее словам, брат был доблестным, талантливым и непревзойденным воином, каких в мире по пальцам можно перечесть. Но жизнь его, увы, была недолгой: молодой герой погиб в бою, покинув безутешных родителей и малютку сына, который плачет по нему днями и ночами. Бедные они, бедные. Каждый раз на слове «бедные» Чжи Юэ вздыхала особенно печально. Я, однако, не могла наскрести в себе и капли жалости к семье этого брата. Похоже, я и правда смирилась с неизбежностью разлуки и научилась «жить дальше».

Чжи Юэ, дотянувшись до чайника, плеснула себе холодного чаю, чтобы смочить горло. Потом, виновато оглянувшись, вновь склонилась к моему уху:

– А я говорила, что мой брат умер три года назад? Три года назад весь наш род думал, что от брата осталось только тело, а изначальный дух его давно обратился в пепел. Для него сделали ледяной гроб из магического хрусталя и опустили его в море. Я там была, видела, как опускали гроб. Но вчера в спокойном на протяжении тысячелетий море вдруг разыгрался страшный шторм, забурлила вода, вздыбились волны высотой в десять чжан, и на поверхности показался гроб. Говорят, море потревожила ци, что клубилась вокруг гроба. Скажи мне, разве это не странно? Изначальный дух моего брата давно рассеялся, как же он может поддерживать такой сильный защитный барьер вокруг тела? Весь наш клан ломает голову над произошедшим. Небожителей моего возраста отослали прочь, а старейшина рода отправил посланника к одному из самых досточтимых богов нашего клана. Мои родители говорят, что брат, возможно, и не умер вовсе.

Вдруг повисла оглушительная тишина. У меня из рук выпала чаша с вином. Я, словно со стороны, услышала свой голос:

– То море – это море Беспорочности? А твой брат… Твой брат – это наследный принц Е Хуа? Внук Небесного владыки?

Чжи Юэ, запинаясь от изумления, спросила:

– Как… Как ты узнала?

Я на нетвердых ногах бросилась прочь из чайной и лишь на улице вспомнила, что добраться до Девяти небесных сфер могу только на облаке. Я призвала облако и, пошатываясь, забралась на него. Нечаянно опустив взгляд, я увидела коленопреклоненных смертных и поняла, что призвала благовещие облака, окутанные пурпурным туманом, прямо посреди оживленной улицы.

Я летела сквозь пустоту высоко над землей, глядя на проносившиеся подо мной бескрайние просторы. Пусто было и в моей голове. Я совершенно не помню, как добралась до Южных небесных врат. Чем сильнее сжимало от нетерпения сердце, тем быстрее улетучивались мысли. Я то двигалась вперед, то поворачивала назад, раздираемая сомнениями.

Меня шатало: одна нога провалилась в пустоту, и я чуть было не упала, но меня поддержали чьи-то руки.

Над моей головой раздался голос Мо Юаня:

– Ты в самом деле такая неуклюжая, что можешь упасть даже с облака?

Повернувшись к нему, я крепко ухватилась за его ладонь, безостановочно вопрошая:

– Где Е Хуа? Наставник, где же Е Хуа?

Меж бровей Мо Юаня пролегла складка.

– Сперва вытри слезы. Я как раз хотел тебе обо всем рассказать.