Десять месяцев (не)любви

*Полина в бреду цитирует строки из Плача Ярославны в оригинале, на древнерусском языке: "Полечю, — рече, — зегзицею по Дунаеви; омочю бебрянъ рукавъ въ Каяле реце, утру князю кровавыя его раны на жестоцемъ его теле".

В переводе Н.А. Заболоцкого эти строки звучат так:

“Обернусь я, бедная, кукушкой,

По Дунаю-речке полечу

И рукав с бобровою опушкой,

Наклонясь, в Каяле омочу.

Улетят, развеются туманы,

Приоткроет очи Игорь-князь,

И утру кровавые я раны,

Над могучим телом наклонясь”.

Глава 10

Илона

Не помня себя, Илона бросилась прямиком на кафедру журналистики. К счастью, заведующая оказалась на месте, но вот только ни облегчения, ни большего понимания этой дикой ситуации данная встреча не принесла.

Заведовала кафедрой Валентина Симагина — неопрятная, тучная и довольно склочная женщина лет пятидесяти. За всю свою жизнь она не проработала в средствах массовой информации ни дня, особыми талантами в теории журналистики тоже не блистала, так что совершенно непонятно было, за какие такие заслуги она получила эту руководящую должность. Впрочем, Симагина обладала уникальной способностью одинаково хорошо (или одинаково дурно) преподавать абсолютно любую дисциплину. До того, как она стала заведующей кафедрой, ею неизменно затыкали все дыры в расписании: она читала студентам и историю, и философию, и психологию, и язык, и литературу.

С Илоной Симагина сразу повела себя не особо-то приветливо.

— Вам что за печаль до Рыбалко? — спросила она. — Это наш студент, мы сами разбёремся.

— Но его же хотят отчислить! — воскликнула Илона. — Как вы не понимаете?!

— Прекрасно понимаю, и поделом, — отрезала завкафедрой. — Впредь будет умнее. Знаете, у меня этот Рыбалко ну просто костью в горле стоял. Сплошные жалобы на него поступали: дерзит, хамит, кривляется, прогуливает… Вам повезло, если на ваших занятиях он вёл себя иначе.

"На моих он вёл себя именно так — дерзил, хамил и кривлялся…” — грустно подумала Илона, но вслух, понятное дело, сказала совсем другое:

— Это всё защитная маска. На самом деле, Кирилл очень способный. Ведь вашей задачей является воспитание достойных, талантливых журналистов. У Рыбалко есть все шансы стать лучшим из лучших в профессии! У него прекрасный, живой слог, очень образный язык… Вы не читаете его блог в интернете? Я могу дать вам ссылку…

Симагина поморщилась почти с брезгливостью, точно Илона предложила ей нечто непристойное.

— Помилуйте, ради бога… Какие блоги?! У меня каждый день куча студенческих рефератов, курсовых, дипломных, голова от них трещит. И я ещё должна почитывать в интернете записульки непризнанных гениев?

Вздохнув, Илона выложила свой последний козырь.

— Просто у него любовь несчастливая. Поэтому он такой… отчаявшийся, — она взглянула в глаза завкафедрой, словно мысленно измеряя степень её бесчувственности.

— Милочка моя, — усмехнулась Симагина, и Илону перекосило от этой высокомерной фамильярности, — а от меня два года назад муж ушёл, и что? Я продолжала ходить на работу, вести занятия у студентов, активно участвовать в жизни факультета… Кому какое было дело до того, что у меня личная драма?

— Но чисто по-человечески поймите его чувства… хотя бы постарайтесь, — уже без особой надежды произнесла Илона. — Он просто ещё слишком молод, поэтому не всегда может контролировать свои эмоции.

— Ах, какой нежный цветочек, — Симагина фыркнула. — Хочу вам напомнить, дорогуша, что у нас здесь всё-таки университет. Место, где студенты получают знания, а не ждут, что мы станем утирать им сопельки. Ну, а что касается любви… для неё есть совсем другие заведения. Вот пусть туда и обращается. Может, полегчает, — и она засмеялась собственной неуклюжей шутке.

— Это ведь всего лишь мелкая неприятность. Ну подумаешь, стекло разбилось, — предприняла Илона ещё одну жалкую попытку оправдать Кирилла. — Никто ведь не пострадал и не умер.

— А в следующий раз обязательно пострадает! — убеждённо произнесла заведующая. — Нет уж, вероятность повторения подобных поступков нужно пресекать на корню! К слову, и деканат, и сам ректор солидарны со мной в этом вопросе. Налицо факт дебоширства и нарушения внутреннего распорядка вуза. Подобное поведение напрямую угрожает безопасной учёбе других студентов.

— Но это же было не в университете, а в общежитии!

— Неважно. Правила поведения в вузах распространяются и на общежития тоже, — наставительно произнесла Симагина. — Был пьяным? Был. Пытался проникнуть в закрытое женское общежитие? Пытался. Разбил стёкла? Разбил. Ну и всё, говорить здесь больше не о чем.

Кафедру Илона покидала с тяжёлым сердцем. Тем временем началась первая пара, и она спохватилась, что её ждёт первый курс филологов. Нужно было торопиться в аудиторию…

Занятие прошло, как в тумане. Илона думала о своём и ждала окончания пары едва ли не больше, чем студенты. Голова готова была лопнуть от напряжения, но самое-то ужасное — она абсолютно не знала, что ей дальше делать, к кому обращаться за помощью.