Десять месяцев (не)любви

— Промыла мозги Кате на предмет того, что Кир на самом деле её любит, любит по-настоящему, просто сам до конца ещё этого не понимает. Нежность, желание заботиться и защищать стоят куда дороже, чем банальная похоть, тем более похоть неудовлетворённая.

— Что-то в этом есть, — задумчиво произнесла Полина. — Я тоже уверена в том, что к Ольге у него мало-помалу окончательно всё пройдёт, особенно если не подпитывать эти страдания… А Катюшку нашу Кир обожает, это правда. Просто он слишком уж пытается загнать себя в узкие рамки условностей — раз меня тянет к Ольге, значит, я не люблю Катю… А в действительности всё так запутано и сложно!

— Сложно — не то слово. Тут ещё этот недоносок с бородой пытался права качать после того, как Катя его послала… — Ксения поморщилась. — Правда, на удивление быстро заглох. Кишка тонка, видимо.

— Круто ты его "недоноском" приложила, — Полина не выдержала и засмеялась.

— Ну, а кто он ещё? Ты лицо его видела? Бородатый мальчик… Нет, дорогая моя, чтобы носить бороду, надо иметь к ней соответствующую физиономию. Да и характер тоже. А этот… сопля бородатая, — Ксения пренебрежительно махнула рукой.

В пятницу стало окончательно известно, что Рыбалко всё-таки отчисляют: вышел официальный приказ за подписью ректора. Это, разумеется, не конец света, уговаривала себя и подруг Катя, скорее, наоборот — начало новой жизни, и вообще, потом можно будет попробовать восстановиться… Но атмосфера лёгкой тревоги так и витала в комнате девушек с самого утра. В университете среди журналистов-второкурсников тоже наметился явный спад настроения. Нельзя сказать, что никто не ожидал подобного исхода, но всё-таки неравнодушные немного опечалились и приуныли.

После занятий Катя сразу же убежала к Киру — утешать, а Ксения, вернувшись в общагу и делясь с Полиной последними факультетскими сплетнями, внезапно вспомнила:

— Ах, да… Громов же сегодня спрашивал о тебе на семинаре.

Полина смутилась. Это был первый день без температуры, сознание её немного прояснилось, и она запоздало вспомнила, что они с Марком Александровичем должны были встретиться на кафедре ещё два дня назад, то есть в среду, а она просто-напросто пропала без каких-либо объяснений.

— Что ты ему сказала?

— А что я могла сказать? — искренне удивилась Ксения. — Чистую правду! Что ты возлежишь на смертном одре и в бреду несёшь преинтереснейшие вещи… да ладно, расслабься, шучу, — хмыкнула она. — Я просто сообщила, что его любимая студентка Кострова немного нездорова… вот и в рифму вышло нечаянно. Хотя ты, Полинка, реально забавная была, когда болела!

Полина ничего не ответила и достала свой мобильный из-под подушки. Так и есть: она совершенно не вспоминала о нём все эти дни, просто была не в состоянии, и телефон, конечно же, давным-давно разрядился…

Поставив мобильник на зарядку и реанимировав его, она тут же почувствовала вибрацию нескольких входящих сообщений.

Вообще-то, написать ей мог кто угодно, но… Полина почему-то догадывалась — каким-то шестым чувством, не иначе — что как минимум одно сообшение будет от него.

Так и есть! Два СМС с того самого номера, с которого Марк Александрович звонил ей после возвращения из Питера…

Первое было получено (но не прочитано ею) ещё позавчера:

"Полина, что-то случилось? Почему вас не было в университете? Громов".

И второе — отправленное буквально час назад, очевидно, сразу после разговора с Ксенией:

"Буду ждать вашего скорейшего выздоровления. Всех благ".

С трудом подавив широченную — от уха до уха — улыбку, Полина всё всматривалась и всматривалась в эти немудрёные строчки. Ей казалось, что от каждой буковки в разные стороны разбегаются тёплые золотистые лучи, достающие прямо до сердца… Если бы она была в комнате одна — наверное, даже расцеловала бы свой телефон, хоть это и инфантильно, и вообще глупо.

Кстати, надо бы всё-таки сохранить этот номер. Но как его обозначить? Громов? Марк Александрович? М.А.Г.? Самый лучший доцент всех времён и народов? Будущий отец моих детей?.. Она улыбнулась собственной расхулиганившейся фантазии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Немного поколебавшись, Полина набрала ему сообщение:

"Простите, что не известила своевременно, Марк Александрович. Я немного простудилась. Обещаю, что наверстаю все пропуски!"

Пара минут мучительного, невыносимого ожидания… и, наконец, телефон слабо шевельнулся, принимая прилетевший ответ:

"Берегите себя. О вас есть, кому позаботиться?"

А позаботьтесь вы лично, Марк Александрович! Раз уж так переживаете… Я буду совершенно не против. Но, разумеется, пальцы её торопливо напечатали совсем другое:

"Да, конечно. Со мной девочки. Подруги".

На этот раз страдать от ожидания пришлось не дольше тридцати секунд:

"Поправляйтесь. Я вас жду".