Десять минут второго

Я не умерла. Мы дышим в унисон. Спокойно и глубоко. Я постепенно начинаю чувствовать: сначала кончики пальцев, потом руки. Тошнота отступает. И вдруг вокруг снова становится тихо. Только слышно, как тихонько смеется Пекка:

– Молодец, Майя. Умница!

– Ты нас до смерти напугала, – говорит Юлия и больно щиплет меня за руку.

– Я думала, что умру, – шепчу я.

Пекка кивает.

– Знаешь что? Пусть Юлия отведет тебя к школьной медсестре. Всё будет хорошо, но тебе нужно сходить к Инге-Лилл и немного с ней пообщаться. Она только измерит тебе давление и убедится, что с тобой всё в порядке. И позвони своим родителям.

В животе урчит. Как странно, что мой организм еще на это способен. Мама просто с ума сойдет.

Пекка и Юлия помогают мне сесть. Вокруг непривычно тихо. Слышно только, как тихонько переговариваются девочки. Не хочу слышать, что они говорят, и даже думать, как быстро они разболтают обо всём в коридоре. Что с Майей сегодня случился припадок. Да, чистая правда! После физры. Юлия пытается заслонить меня собой от других. Я встаю, и у меня немного подкашиваются ноги. Я надеваю джинсы прямо на шорты, решая не идти в душ. Руки дрожат. Мне хочется поскорее спрятаться от чужих взглядов. Юлия тоже одевается. А может, и пусть бы у меня случился инфаркт. Не слишком обширный, чтобы не умереть.

22

– Паническая атака, – заключает Инга-Лилл.

Я лежу на кушетке в ее кабинете. Бумажная подстилка подо мной скомкалась у коленей. Инга-Лилл подъехала на стуле к кушетке. Инга-Лилл – лучшая в мире медсестра. Она всегда держит меня за руку, когда делает укол. Аппарат для измерения давления выпускает воздух. Над дверью громко тикают часы. Не верю своим ушам: мне не послышалось? Паническая атака?

– Учитывая то, что ты рассказала, можно предположить, что у тебя синдром хронической усталости, – говорит Инга-Лилл.

Она спрашивает, сколько я сплю и как питаюсь. Я признаюсь, что утром меня преследовал страх смерти и что я не сплю по ночам.

После небольшого нажима со стороны Инги-Лилл я выкладываю ей правду о взрывных работах в шахте.

Синдром хронической усталости. Я смотрю на медсестру с недоверием. Раньше я уже слышала этот термин. В прошлом году мамина коллега Улла, подвергавшаяся на работе стрессу, свалилась от хронической усталости: целыми днями лежала дома и смотрела в потолок. Теперь при виде «Коопа» она принимает успокоительное. На минутку: Улле за пятьдесят. Тети выгорают на работе и глотают таблетки счастья. А подростки разве не так же выгорают? Подростки выбирают саморазрушение. Почему нельзя просто получить пощечину за такое поведение, вместо того чтобы биться головой о стену?

– Понимаешь, ты на грани истощения. Невозможно спать по три-четыре часа и при этом ходить в школу. Недосып – известный вид пытки, – говорит Инга-Лилл. – Твои родители знают о том, что с тобой происходит?

– Нет.

– Ты должна им рассказать. Думаю, на самом деле тебе нужно обратиться в психиатрическую консультацию для детей и молодежи. Я выпишу направление.

Борющийся с хронической усталостью детский психолог. Если смерть не от инфаркта, то уж точно от визита к детскому психологу.

– А что, если это был обыкновенный сердечный приступ?

Я продолжаю настаивать на своем. Инга-Лилл смеется, так что у глаз резче проступают морщинки.

– Тебе нужно поговорить с кем-нибудь о том, что тебя беспокоит.

– А она повторится, паническая атака?

Я чувствую слабое головокружение и легкую тошноту. Сердце вот-вот снова начнет демарш. Инга-Лилл кладет руку мне на живот, осторожно нажимает на него ладонью и просит подышать животом.

– Нет, на сердечный приступ не похоже.

– Я попаду в психушку в Елливаре?

Папин старший брат, дядя Курт, несколько раз лежал в психушке и рассказывал страшные истории о запертых дверях, ночных криках и снотворном. В нашей семье скрывали, что Курт лежал в психлечебнице. Бабушка никогда об этом не рассказывала. А дедушка всегда качает головой и скептически относится к тому, что кто-то считает, будто кому-то поможет разговор с психологом.

– Ему всего-то нужно провести несколько дней на охоте, и он тут же поправится, – всегда говорит он.

Курт – нормальный парень, по словам бабушки. Не станет ныть просто так. Но в то же время нам стыдно за Курта и за то, что он угодил в психушку. А теперь, может, и я туда попаду. А вдруг меня привяжут к кровати?

– Ты не попадешь в психлечебницу. И в том, что люди обращаются в это учреждение, нет ничего плохого. Иногда человеку нужна помощь, чтобы разобраться со своей жизнью. Это то же самое, что отдать машину в починку. Душе тоже иногда нужны диагностика и ремонт.

Инга-Лилл хлопает меня по руке и, оттолкнувшись ногами от пола, откатывается на стуле к письменному столу. Она надевает очки для чтения в красной оправе и начинает печатать на компьютере.

– Детка, не буду я выписывать тебе направление в психиатрическую консультацию. Я сама тебе помогу.

Инга-Лилл наклоняет голову и смотрит на меня из-под очков.

– Придешь ко мне один или два раза.

Возражать у меня нет сил. Я только отворачиваюсь к белой стене и закусываю губу, чтобы не зарыдать.