Десять минут второго

Юлия накрыла своей ладонью мою руку.

– Дыши! – шепчет она.

– Тише!

Я едва узнаю свой голос. Юлия тихонько гладит меня, и я смотрю на ее руку. На серебряное кольцо на среднем пальце – мой подарок ей на день рождения, на облупившийся синий маникюр. И тут вижу перед собой Пекку. Как он говорит мне, как дышать. Набираю полные легкие воздуха и с шумом выдыхаю. Еще и еще раз. Юлия гладит меня по руке, и я дышу. И всё проходит. Так же внезапно, как началось. О приступе напоминают только выступившие на спине капельки пота. Я смотрю на Юлию, и она вопросительно поднимает брови. В ответ я лишь киваю. Я больше не могу писать. Молча жду окончания урока, боясь повторения приступа. Но он не повторяется.

Находиться в школе невыносимо. Я иду через всю Кируну, и под ногами тает снег. От высоченных сугробов скоро не останется и следа. Уже показались тротуары, под ногами хрустит гравий. Я иду в обход мимо спортзала и бассейна, Саамского театра и больницы. Как же я соскучилась по лесным тропинкам! Когда-нибудь я пройду мимо памятника Ялмару Люндбому и накричу на него. Не знаю зачем. Я просто чувствую, что хочу этого.

27

Я собираюсь посидеть недельку на больничном. Отдохнуть. Побыть собой. Перестать ощущать ком в горле, напоминающий мячик для игры в пинг-понг. Вот чего я хочу. И стоит мне подумать о школе, как у меня начинает сосать под ложечкой.

Наступают выходные. Ко мне заходит Юлия, и мы делаем вид, что ничего не произошло. Как будто всю неделю я ходила в школу. Под ложечкой уже не сосет, меня больше не тошнит и у меня не кружится голова. Юлия – мой спасательный круг.

Я провожаю ее домой, и в коридоре нас встречает Карола.

– Привет, старушка! Рада тебя снова видеть, – щебечет она.

Карола выкрасила волосы в более темный цвет, а брови выщипала так, что они приобрели странный изгиб. Ненавижу Каролу. Как можно быть такой эгоисткой – планировать переезд против воли дочери? Мне не о чем с ней говорить. Тут в кухне послышалось какое-то шебуршание, Карола засмеялась и побежала туда. Ну конечно, это он там. Тот самый Рикард, у которого свой дом.

В комнате Юлии замечаю коробку для упаковки вещей для переезда. Меня как будто ударили в живот. Пока что она пуста. Юлия ловит мой взгляд и заталкивает коробку в угол комнаты.

– Ты уже собрала вещи?

– Я всего лишь собираюсь перевезти свои пожитки к папе. В июне у нас заканчивается срок аренды квартиры, и первой съезжает мама.

Она говорит об этом так просто, как будто это нечто само собой разумеющееся.

Теперь я также замечаю, что несколько книжных полок опустели. Значит, где-то стоит уже заполненная коробка. Возможно, из комода и шкафа тоже исчезла часть вещей.

– Твоя мама, которая постоянно за тебя беспокоится, заставляя зимой цеплять на одежду светоотражатели, которая опасается, что с тобой что-то случится на улице, вдруг решается на переезд без тебя. Похоже, она забыла об опасностях, – выдаю я, понимая, насколько язвительно звучат мои слова.

– Она стала новым человеком. Так она сама говорит. Она поняла, что в жизни может быть и хорошее. Что можно встретить человека с работой, домом и коттеджем на островах.

Как всегда, Юлия передразнивает голос Каролы, и мне немного смешно.

– Что ты делаешь днем? – вдруг спрашивает она.

Я собираюсь снимать видео номер двадцать три. Мне приходится много работать, чтобы закончить фильм, и мне нужно упорядочить все видео по датам. Пока их не стерла мама, что она и угрожает сделать. Я почти не сомневаюсь, что она на это способна.

– Собираюсь поснимать видео.

Юлия вытаращила глаза.

– Я думала, с этим уже покончено.

– Знаю. Но мне кажется, у меня может кое-что получиться. Правда.

– Что, например?

– Например, документальный фильм о том, что происходит в городе. Фильм-ностальгия. Я не жду, что его вскоре покажут по телевизору. – На последней фразе я смеюсь, но Юлия смотрит на меня округлившимися глазами.

– Ты же обещала больше не снимать.

– Неправда. Все говорят, чтобы я перестала, но я никому этого не обещала.

– Когда ты пойдешь к психологу?

Юлия знает о психиатрической консультации для детей и молодежи, но я даже не предполагала, что она об этом спросит и что от этого меня бросит в жар. Я по-прежнему буду делать вид, что ничего не происходит. «Во вторник», – мямлю я. Сейчас я согласна с дедушкой. Кто считает, что разговор о том, что беспокоит, кому-то поможет? Мне уже не раз говорили, что пора перестать беспокоиться и подумать о том, что обещает LKAB.

В следующие выходные мы поедем за город, так что я подышу лесным воздухом. Я совершенно не против этой поездки. Может, у меня даже пройдет тошнота и перестанет сосать под ложечкой.

Сегодня вечером Карола собирается в «Феррум». Можно было бы предположить, что, когда в ее жизни появился Рикард, с этим будет покончено, но разве поймешь Каролу? Ведь в голову ей не залезешь. Раздается звонок в дверь. В коридоре слышны чьи-то шаги. Юлия делает звук погромче.

– Скоро они уйдут.

– Представь только, если бы мой психолог прописал мне, чтобы ты осталась в городе. Не переезжала.