Десять ночей с бывшим

Слезы лились из глаз сами. Я не могла себе представить ни беременности от Шалаева, ни того, что он собирался сделать со мной. Самое грязное, самое омерзительное, жестокое, унизительное, травмирующее, что может сделать мужчина с женщиной. При мысли о грядущей боли  меня начинало колотить от ужаса. Не раз и не два я думала, что может быть изменить решение. Уверена, аборт не так больно, как в попу… Но потом представляла, как иду убивать живого человечка и снова захлебывалась рыданиями. Не могла дышать. А он все еще целовал меня. Все так же резко и жестоко, пока руки бродили по моему телу, грубо тиская его, словно я была игрушкой, а не живой девушкой. 

Оторвавшись от моих губ, Алекс резко сгреб разложенные приборы и тарелки с угла стола, завернул мне руку за спину и нагнул, уложив щекой на скатерть.

Зарылся пальцами в волосы в какой-то странной извращенной грубой ласке, будто не насиловать меня собирался, а играть…  И от этого стало еще горше, больнее, словно я навсегда потеряла что-то очень важное. И то, что руки, держащие меня, стали мягче, не такими жестокими, уже ничего не меняло. 

Ладонь Алекса задрала платье до пояса, обнажая мой зад. Погладила кожу, легонько пошлепала, словно проверяя упругость. Рука, держащая голову, отпустила ее, большой палец проскользил по мокрой от слез щеке, коснулся моих губ, нажал на них, заставляя обнять его, коснуться языком. Сзади ко мне прижались бедра Алекса, горячий член улегся в ложбинку между ягодицами, потерся там, напоминая о себе. 

- Пососи его… - хрипло сказал Шалаев, проталкивая большой палец мне дальше в рот. Я пробежалась по нему языком, чувствуя солоноватый вкус, то ли свой, то ли его собственный. Обхватила губами и всосала целиком. Алекс толкнулся бедрами, впечатывая меня в край стола. Звякнули рюмки и бокалы, что-то опрокинулось. 

Свободная рука Алекса все мяла и мяла мою попу, месила ее, раздвигала, ласкала бедра, доходя до резинок чулок. Потом он довольно жестко раздвинул мои ноги и натянул стринги так, что полоска ткани врезалась в щель. 

- Пожалуй, ты хорошо придумала, детка, что предложила мне свою жопу, - в голосе Шалаева было напряжение. - У меня и так яйца лопаются, а когда я думаю, как буду натягивать твою узкую шоколадную дырочку на себя, вообще в глазах темнеет. 

Последовал судорожный выдох, и я поняла, что он не врет. Алекс был дерганый, нервный и это его состояние показывало мне, что он сегодня не тот холодный учитель, что обычно. Сегодня он адово хочет меня сам по себе. Это было страшно… и волнующе. 

Никогда не видела его таким. 

- Но я буду очень нежен… - Алекс убрал свой палец из моего рта и чуть отодвинулся. - Буду натягивать тебя так медленно, что ты сама начнешь умолять выебать тебя как шлюху. 

Мне захотелось нервно расхохотаться, но получилось только всхлипнуть. Особенно когда он нащупал пальцами тугой вход и погладил его по кругу, как когда-то водил языком. А мое тело, вспомнив былые деньки, вдруг взяло… и открылось ему, впуская внутрь. 

Хриплый смех прокатился наждаком по нервам и гордости. 

- Я же говорил, что шлюха! - Выплюнул Шалаев презрительно. - И строила из себя монашку небось только потому что знала: стоит тебе развязаться и скакать будешь с хуя на хуй. 

Я зажмурила глаза, из которых текли слезы обиды. Ничем я не заслужила такого! Да, флиртовала с Давидом, наделала глупостей, но на самом деле не такая! Если Алексу самому нравится унижать и насиловать, не надо меня тащить в это!

- Бля, чем бы тебя смазать… - Алекс опрокинул еще что-то на столе, резко запахло алкоголем и каким-то острым соусом. - О! Нашел…

Его пальцы снова надавили на мой анус, и когда он поддался, внутрь потекло что-то жидкое и теплое. Я задергалась от неожиданности, и на шею вновь легла жесткая ладонь:

- Это масло. Не дергайся. Ты же не хочешь, чтобы тебе было больно?..

Но в голосе его звучали сиплые нотки, когда он говорил это «больно», и член, прижатый к моему бедру энергично дернулся. 

Не успела я ахнуть, как вслед за маслом внутрь меня скользнули пальцы Алекса. Сразу далеко, глубоко, туго, пугающе легко! Непривычное, болезненно тесное ощущение распирания было не похоже ни на что испытанное мной до сих пор! Я боялась, что это напомнит мне о туалете, но это было вообще другое! Что-то противоестественное, жестокое, грязное и… эротичное. Мои щеки вспыхнули, поясница прогнулась, а лоно сжалось, ощущая какое-то томительное чувство… 

Алекс не заметил!

Он поелозил внутри пальцами, проворачивая их и смазывая меня изнутри, будто я форма для пирога какая-то! Которую надо тщательно промазать перед употреблением. 

Снова пролилась теплая капель, затекая между ягодиц и скользя по половым губам, щекоча их. Два пальца Алекса уже ходили внутри свободно, только там, где они растягивали кольцо мышц, неприятно саднило. Я глотала слезы, закусив губы и боялась до жути.