Десять ночей с бывшим

И там уже, упав на один из роскошных диванов медицинского центра, рассказала ему, что та таблетка, за которой я его послала, все-таки не сработала. И не могла сработать. И теперь я беременна, и отец Алекс, а я не знаю, что делать, черт возьми, когда вы меня вообще отпустите?!

- Сонечка… - Давид погладил меня по голове. - Это же замечательно.

- Да? - Я поморгала. - Почему? Быть матерью-одиночкой? Зашибись судьба. 

- Я согласен усыновить этого ребенка! - Как-то очень торжественно сказал Давид.

- Правда? - От изумления у меня даже высохли слезы на глазах. Ничего себе! Не каждый на такое способен. Возможно, я ошибалась в Давиде, думая, что он обычный мальчик-мажорчик. Конечно, у меня была идея выйти за него замуж, если в «Голд-Элит» не подвернется ничего получше, но вообще он был проходным вариантом. А тут такое благородство!

- Ты красивая девушка, станешь еще красивее, ты принесла мне удачу, хоть я этого и не ожидал, когда отправлял тебя к Шалаеву. Теперь я войду в совет директоров у Кольцова, моя преданность окупится и твоя беременность еще сыграет свою роль.

- Стой-стой-стой… - Я помотала головой. - Ничего не поняла! При чем тут моя беременность?

- Ну мы же поймали Шалаева на том, что угрожали, что ты залетишь от меня, а не от него. А потом держали тебя, чтобы дождаться беременности. Если он такой чадолюбивый и за одну угрозу приволок нам все документы по спорной области и внедрил шпионов, представляешь, что он сделает за угрозу аборта? Он мехом внутрь вывернется, но достанет нам компромат, который Воропаев держит на Кольцова у себя в сейфе! Туда нереально попасть, но Алекс умный мужик и реально двинутый на твоем ребенке!

- Вот как… 

Я посмотрела на радостного Давида очень внимательно. Он был очень возбужден, радостен чуть ли не до истерики. Неужели моя беременность такой козырь в их грязных играх? Они и правда нашли, чем прищучить Шалаева? Его одержимость тем, чтобы «загнать» в меня ребенка была такой сильной?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я не понимаю… - я оперлась на руку Давида, изображая слабость, хотя внутри меня взрывались вулканы и что-то бешено грохотало. - Почему я? От него больше никто не залетал?

- Залетали и так же быстро вылетали на аборт, - покивал Давид. - Поэтому мы и не делали на это ставку. Думали, ему важна именно ты. Он давно бесился, когда о тебе заходила речь. Как будто после вашего расставания еще что-то осталось. И мы решили попробовать…

- Да, как интересно… Давид, принеси мне воды, пожалуйста. И забери все, что доктор написала.

Мне нужно было время, чтобы подумать. 

Я не такая умная, как Алекс. Мне не суметь построить сложный план. Но все, что я сейчас знала: у меня внутри его ребенок. И он хочет этого ребенка так, что готов на все. 

Человек, который обманом завлек меня и… я не могу сказать, что изнасиловал. Иначе он трахнул бы меня в первую же ночь. Нет… Он делал так, чтобы я сама умоляла его. Он показывал мне, каким сладким может быть грязный секс. И сейчас я была посередине между сладостью и грязью. И в сексе, и в жизни. И мне надо было сделать выбор. 

- Давид… - сказала я, когда он вернулся. - Ты мне тогда, когда я попросила, принес ведь не настоящий «постинор»?

- Конечно, нет.

Я медленно выдохнула. 

- Давид… - я долго подбирала слова, чтобы они прозвучали искренне. - Спасибо тебе за то, что спас нашего малыша.

- Нашего? - Он просиял. 

- Конечно, нашего. Но можно я кое-что у тебя попрошу? Вы ведь держите Алекса в том же доме, что и меня?

- Да.

- Сделай мне, пожалуйста, один очень-очень дорогой подарок, и я клянусь, что стану самой лучшей женой на свете.

- После того, как тебя Шалаев разогрел, ты и так станешь лучшей, - хмыкнул он едва слышно, поднимая меня с банкетки и жамкая за задницу с правом хозяина. 

Мое исказившееся лицо он уже не увидел. 

Зря.

Алекс. Это любовь?

Последние недели я жил в режиме робота. Улыбающегося, когда это требуется, хмурящегося, когда кто-то косячит и равнодушного во все остальное время очень эффективного робота. Оказалось, что так гораздо легче работать. Я успевал разгрести всю ежедневную рутину и все срочные дела, откусить серьезный кусок от дел, которые лежали на «когда-нибудь», пошпионить для Кольцова, сходить на обед и еще трахнуть Милену на закуску. Не потому что мне этого хотелось. Мне вообще ничего не хотелось, я вырубил все чувства. Потому что это входило в договор. 

Как будто они хотели привязать меня этой шалавой. 

Только ночью, когда мозг ослаблял контроль над эмоциями, в те несколько минут перед тем, как уснуть, я чувствовал невыносимую боль в груди. И всю ночь мне снились один за другим планы и варианты, как выбраться из этой жопы. Почти все они утыкались в одну маленькую, беззащитную, нежную девочку, которую я невольно втянул в это дерьмо. Будь я один, давно бы уже послал всех, выстроил свою игру, всем рискнул… И выиграл, как обычно.