Десять плюс один

Трущобы очень не нравились Сальваторе. Он сказал своей жене по-итальянски: «Я приехал в Америку не для того, чтобы снова жить в трущобах», после чего принялся искать работу. Его привлекала идея заняться тем же, что и в Италии, но он не говорил по-английски. Мало того, у него имелась куча других вопросов: где покупать товар, где получать разрешение на торговлю, нужно ли это разрешение вообще? Все эти вопросы пока оставались без ответа. Он устроился портовым грузчиком. Сальваторе не отличался ростом и силой, и оттого ему поначалу было очень тяжело таскать ящики и тюки. Постепенно он окреп, и через два года работы в доках напоминал косолапого спортсмена – борца с мощной грудью и мускулистыми руками.

Очень часто говорится, что Америка – это страна возможностей. Хотите – верьте, хотите – нет, но это святая истина. Вас никто не заставляет всю жизнь прозябать в трущобах и вкалывать в порту. Если у вас есть сила воли, решимость, упорство и честолюбие, как у Сальваторе Палумбо, то через двадцать пять лет вы уже будете жить в своем собственном маленьком домике в районе Риверхед. Да, в итальянском квартале, но зато не в гетто и не в трущобах. Кроме того, в семи кварталах от дома на Довер-Плейнз-авеню у вас будет собственный овощной магазин, а люди станут вас звать не Сальваторе, а Сэл.

В первомайский полдень Сэл Палумбо стоял на тротуаре у входа в свой магазинчик и протирал тряпочкой фрукты. А в это время Мейер и Карелла совершали целую серию головокружительных открытий. Во-первых, детективы узнали, что Энтони Форрест – выпускник университета Рэмси. Это стало для напарников большим сюрпризом. Во-вторых, они вспомнили слова Майи Норден, вдовы Рендольфа Нордена, о том, что ее муж учился в Рэмси на юридическом факультете. Детективы торжествовали и чувствовали прилив сил, словно человек, который никак не мог собрать сложнейшую головоломку и вдруг обнаружил, что решение на самом деле до обидного просто. Они тут же связали первые два убийства с убийством проститутки Бланш Леттигер, которая тоже когда-то училась в Рэмси, и наивно решили, что головоломка практически разгадана. Радость их оказалась преждевременной. До подлинной разгадки было еще очень далеко.

Детективов переполняла пьянящая радость, а Сэл Палумбо продолжал обтирать тряпочкой фрукты, но особой радости, в отличие от Кареллы и Мейера, не испытывал. Конечно же, ему нравились фрукты, но он обтирал их отнюдь не потому, что этот процесс доставлял ему какое-то особенное удовольствие. Сэл не относился к числу людей, способных прийти в восторг от расцветки яблока или груши. Сэл обтирал фрукты потому, что так они выглядели куда как привлекательнее, а значит, покупатели их лучше разбирали. И тут Сэл заметил, как к его магазину направляется одна из постоянных клиенток – ирландка миссис О’Грейди. Палумбо не знал ее имени. Ему было лишь известно, что живет она где-то в Риверхеде, но при этом достаточно далеко от его магазина. Лавочка Палумбо располагалась на Довер-Плейнз-авеню, неподалеку от перекрестка с Двухсотой улицей. На углу находилась железнодорожная станция. Каждый вторник, примерно в полдень, миссис О’Грейди спускалась по лестнице, ведущей к платформе, и начинала обход магазинов. Ее маршрут оставался неизменным – сперва кондитерская на углу, потом мясная лавка, а затем наступал черед и расположившейся в тени платформы лавочки Палумбо, которую отделяли от мясной лавки всего два магазинчика.

– А вот и вы, синьора, – расплылся в улыбке Палумбо.

– Сэл, вот только не надо мне лапшу на уши вешать. Знаю вас, итальянцев, вы это умеете, – тут же резко ответила дама.