Десять плюс один

– Так вы принимали участие в спектакле?

– Ну, разумеется, принимал, – кивнул Ди Паскуале. – Играл бармена – Толстого Джо. Надо сказать, сыграл я весьма недурно. Понимаете, в те годы я хотел стать актером, но был поперек себя шире. Когда окончил университет и начал ходить на кинопробы, все режиссеры в один голос твердили мне, что я слишком жирный. Я сел на диету, и каков результат! Взгляните на меня – я вешу сорок пять килограммов. Можно сказать, дистрофик! А знаете, что самое забавное? Стоило мне похудеть, как я тут же расхотел становиться актером. И кем же я сейчас работаю? Агентом! Но при этом мне приходится играть больше и убедительней, чем любому профессиональному актеру! Так что там, юноша, вы спрашивали о спектакле? Вы пейте кофе, пейте!

– Мистер Ди Паскуале, вы помните, кто еще принимал участие в постановке?

– Помню лишь одну красотку – Элен Стратерс. Эх, юноша, юноша, знали бы вы, что это была за конфетка… Сказочной красоты девушка… сказочной. – Ди Паскуале покачал головой. – Интересно, что с ней стало?

– А Энтони Форреста вы помните? – спросил Берт.

– Нет.

– А Рендольфа Нордена?

– Рендольф, Рендольф… – Ди Паскуале нахмурил лоб. – Так… секундочку… Ах да, он играл этого… ну, шведа… Да, его я помню.

– Скажите, мистер Ди Паскуале, вы газеты читаете?

– Ну, разумеется, – немного удивился вопросу агент, – «Варьете», «Вестник Голливуда»…

– А ежедневники?

– «Вестник Голливуда» выходит ежедневно, – немного обиженно заметил Ди Паскуале.

– Вы говорите об изданиях, посвященных миру шоу-бизнеса. А обычные газеты вы читаете?

– Разумеется.

– Мистер Ди Паскуале, – продолжил Берт, – вам доводилось читать о снайпере, который на данный момент уже убил шестерых человек?

– Конечно.

– Вы знаете, что Рендольф Норден был…

– О господи, Рендольф Норден! – воскликнул Ди Паскуале и хлопнул себя по лбу. – Боже Всемогущий, и как я сам не догадался? Ну, конечно же, Боже, ну конечно! Его убил этот псих, так? Вот почему вы здесь! Расскажите скорее, что же на самом деле случилось? Кто это сделал?

– Мы пока сами не знаем, – честно признался Берт. – Поскольку вы сказали, что помните Рендольфа Нордена, я и спросил вас о нем. Видите ли, мистер Ди Паскуале, убийца, похоже, действует по определенной схеме…

– Можете не продолжать, – махнул рукой собеседник и закатил глаза.

– Почему?

– Я и так уже понял, что вы хотите сказать. Он решил перестрелять всех, кто принимал участие в спектакле.

– Да, сэр, это одна из наших версий, – склонил голову Клинг.

– Так я и знал.

– Откуда, мистер Ди Паскуале? – Детектив поднял взгляд на агента.

– А что, есть еще какие-то варианты? – фыркнул он. – Юноша, я торговал сценариями фильмов уже в те времена, когда вы еще пешком под стол ходили. Скажете, у вас имеется какая-то другая версия? Какой-то псих вбил себе в голову, что ему надо перестрелять всех участников постановки. Более чем правдоподобная версия. Кстати, а он уже добрался до Элен Стратерс? Если он ее пришил, это очень досадно. Какой же она была красавицей! Впрочем, годы идут, кто знает, быть может, она превратилась в чудовище. Да… кто знает?

– У меня складывается впечатление, что вы не очень напуганы пер…

– Напуган? – чуть нахмурился Ди Паскуале. – Чего мне бояться?

– Ну… – замялся Клинг. – Если убийца решил перестрелять всех участников постановки…

– Хотите сказать, что он убьет и меня? – изумился агент.

– Но вы ж участвовали в спектакле? – пожал плечами Берт.

– Да, но…

– Поэтому, сами понимаете…

– Не-е-е… – махнул рукой Ди Паскуале. Несколько мгновений он внимательно смотрел на Берта, после чего спросил: – Вы серьезно?

– Всякое может быть.

Ди Паскуале недовольно фыркнул и откинулся на спинку кресла.

– Мистер Ди Паскуале, вы можете предположить, кто бы это мог быть?

– Плесните себе еще кофе, – буркнул агент.

– Спасибо.

– Кто бы это мог быть? – задумчиво повторил Ди Паскуале, смакуя каждое слово. – Говорите, он уже убил шестерых? Кого? Кого именно он убил?

– Энтони Форреста, – начал перечислять Клинг. – Кажется, вы сказали, что его не помните.

– Вообще не помню.

– Рендольфа Нордена.

– Ага, – кивнул Ди Паскуале.

– Бланш Леттигер.

– Бланш Леттигер, – эхом отозвался агент, – нет, ее тоже не помню.

– Сальваторе Палумбо.

– Ах, этого!

– Вы его помните? – удивился Клинг.

– Ну да, конечно, маленький итальянский иммигрант – прекрасный человек. Он, знаете ли, ходил в университет на вечерние курсы английского и однажды после курсов случайно забрел к нам на репетицию. Он оказался как нельзя кстати, нам как раз нужен был человек на эпизодическую роль – уже не помню кого. Так вот этот Сальваторе, который едва мог два слова связать по-английски, вызвался участвовать в спектакле. А по сюжету он должен играть англичанина – вот смех-то! Ходил по сцене, изображал из себя английского хулигана и говорил на кокни с чудовищным итальянским акцентом. Забавный был мужик. Значит, его убили? Печально, очень печально. Он был таким славным… – Ди Паскуале вздохнул. – Кого еще застрелили?

– Эндрю Маллигана, – ответил Берт.