Десять правил обольщения

Он снова жадно завладел ее ртом, заставив забыть обо всем, кроме его рук, губ, его крепкого тела под ней. Она зарылась пальцами в его густые волосы, упиваясь глухим удовлетворенным стоном, сорвавшимся с его губ, когда он прижал ладонь к ее заветному месту, давая ей то, чего она так жаждала, но не решалась попросить. Она с легким вздохом откинулась назад, охваченная бурными незнакомыми чувствами, которые он пробуждал в ней.

— Ник… — произнесла она пылко и вместе с тем смущенно.

— Да, красавица… я здесь. — Его губы были теперь возле ее уха, играя с мочкой, и мысли ее спутались. Она вздохнула, ощутив прикосновение его языка к своей коже. Его ладонь застыла на месте. Изабель снова задвигалась, но он не дал ей того, о чем она просила.

— Изабель! — В голосе его звучало тайное обещание. — Чего ты хочешь?

Она открыла глаза и взглянула ему в лицо, встретив сверкающий взгляд его голубых глаз — тех самых восхитительных глаз, что грозили свести ее с ума.

— Я хочу… — Она встряхнула головой. — Мне нужно…

— Позволь мне… — Он скользнул пальцем сквозь мягкий пушок, раздвигая нежные складки, и погрузился в ее жаркую глубину.

— Этого ты хочешь?

Изабель закрыла глаза, и из ее горла вырвался тихий стон удовольствия.

— Мм… Думаю, это именно то, что нужно… — Его рука начала двигаться, а он тихо шептал ей на ухо грешные слова, от которых ее бросило в жар. — Ты когда-нибудь трогала себя здесь, Изабель?

Она прикусила губу и отрицательно покачала головой.

— А не мешало бы… такая нежная… влажная… жаждущая…

Он ласкал ее пульсирующую плоть, давая ей то, что она хотела. Погружая один палец глубоко внутрь, он одновременно поглаживал большим пальцем центр ее наслаждения. Она вскрикнула, ощутив его там, и он произнес глухим голосом, хриплым от его собственного желания:

— Скоро ты достигнешь вершины блаженства. Ты это чувствуешь, дорогая?

Она кивнула, крепко зажмурив глаза, а он подводил ее все ближе и ближе к тому, чего она так отчаянно жаждала, но не умела назвать. Его большой палец двигался все быстрее и быстрее, а она прижималась к нему, забыв обо всем, кроме звука его голоса и ощущения его ладони в своем самом интимном месте.

— Ну давай, Изабель! Испытай страсть. Я с тобой.

Она напряглась, чувствуя, что стремительно приближается к пределу, и он приник к ее губам в жарком страстном поцелуе. Второй его палец присоединился к первому, проникая все глубже, в такт с движениями ее бедер, которые она приподнимала навстречу его руке в безмолвной просьбе дать ей все, что он может. Она ощущала под собой его длинное твердое естество, прижимавшееся к средоточию ее женственности, к тому месту, где ее томила эта нестерпимая жажда… где она больше всего в нем нуждалась. Ник откинулся назад, встретив ее невидящий взгляд.

Она в неистовстве выкрикнула его имя.

— Не сдерживайся, красавица, дай себе волю! Теперь ты моя.

И она взорвалась в его руках, забилась в конвульсиях, тесно прижимаясь к нему, прося о большем, хотя он уже дал ей то, что она хотела. И после того как затихли последние ее судорожные движения и страстные возгласы, Ник продолжал держать ее в своих крепких объятиях, пока она приходила в чувство.

Понемногу он начал приводить в порядок ее одежду. Она позволила ему завязать тесемки ее панталон, оправить юбки, придав складкам некоторое подобие прежнего состояния, затянуть шнуровку на платье. Покончив с этим, он прижал ее к груди, нежно поглаживая по спине, рукам и ногам.

«Так вот каково это — не быть одинокой».

Спустя некоторое время он крепко ее обнял и ласково поцеловал в висок.

— Думаю, нам лучше подняться, прежде чем кто-нибудь явится нас искать.

Эти слова вырвали Изабель из сладкого забытья, мгновенно вернув к действительности. Она выпрямилась, освободившись из объятий, и соскочила с его колен. Но ей пришлось опуститься на четвереньки, разыскивая шпильки, которые он разбросал.

Ник подался вперед и несколько секунд наблюдал за ней, затем произнес:

— Изабель, все в порядке.

Она подняла голову и посмотрела на него.

— Все далеко не в порядке, милорд.

Ник тяжело вздохнул:

— Мы снова вернулись к «милорду»? Неужели?

Она уже отползла в сторону, собирая шпильки. Отыскав последнюю, она встала, подошла к ближайшей статуе, чтобы положить их, и начала приводить волосы в порядок, одновременно изрекая в пространство возмущенным тоном:

— Я не должна была… вы не должны были!

— Ну что ж, пожалуй. Но я не собираюсь извиняться.

Она обернулась к нему:

— Это совсем не по-джентльменски!

Он встретился с ней взглядом. В глазах его пылал огонь.

— И тем не менее, Изабель… я получил огромное удовольствие. Думаю, и вы тоже.

Она покраснела.

— Вижу, я не ошибся, — сказал он, насмешливо приподняв бровь.

Изабель прищурилась, но побоялась, что ее отповедь не возымеет действия, когда она стоит с поднятыми вверх руками в попытке восстановить прическу.

— Вы неисправимы.

— Вы должны мне признаться, Изабель.

Она повернулась к нему спиной, пробормотав.

— Нет. Я не могу.

Он рассмеялся, откинувшись на спинку скамьи.

— Вы только что это сделали, красавица.

Она резко повернулась к нему:

— Не смейте так меня называть!