Десять рассказов

– Здесь не очевиден один важный момент. У нас в стране тогда, в обстановке строжайшей секретности, уже ускоренно велись работы по созданию ядерного оружия. Если бы Штатам стало известно, что СССР скоро испытает свой первый ядерный боеприпас, то войну американцы начали бы немедленно. Ещё в сороковых! Не стали бы дожидаться, когда Советский Союз укрепится! Вот как дело было!

– Вы так подробно рассказываете, будто я совсем уж ничего не знаю! – обиделся незнакомец.

Павлу Степановичу пришлось извиниться, сославшись на издержки преподавательской деятельности, которой он занимался последние годы, и на командирские привычки.

Собеседник только рукой махнул, показав, что не обиделся, и стал сам развивать новую тему:

– Вы простите мою назойливость, но с какого вы года? – спросил он, отворачиваясь от наград фронтовика. Подтекст вопроса Павел Степанович, конечно же, уловил – мол, не купил ли ты свои награды, герой, на черном рынке? А может вообще муляжи нацепил в честь Дня Победы, чтобы пыль в глаза пустить?

– Полагаете, для своего иконостаса я слишком молод? – спросил фронтовик вместо ответа, но собеседник отрицательно замотал головой, хотя было ясно, что сомневается. – Вы правы, я родился в тридцать четвертом. Стало быть, когда война началась, мне едва семь исполнилось; и восемь лет, когда наша территория оказалась оккупированной.

На него опять накатило всё незажившее до сих пор:

– Мать и сестёр полицаи, выходцы из местных, расстреляли сразу, как только немцы пришли. Ведь мой отец служил кадровым командиром. А я в лесу случайно оказался, тем и спасся. А как узнал о происшедшем, то домой возвращаться не рискнул. Трое суток в лесу перебивался, благо не зима, а потом меня партизаны нашли. Поначалу все меня жалели, оберегали, вспоминая своих детей, но нужда приключилась, вот и послали в соседнюю деревню на разведку… Я хоть и городским был, да городишко у нас крохотный; все деревни в округе мы с ребятами на велосипедах давно объездили. Ориентировался я неплохо, запоминал всё намертво, тайно проникал, куда никого не пускали, а в случае чего, дурачка-сиротинушку разыгрывал. И срабатывало ведь, поскольку всегда отпускали! Всё это во мне командир отряда очень ценил, потому берегли меня, сильнее прежнего. Но постепенно стали посылать и на другие дела. Вот так я и сделался, несмотря на свой несерьезный возраст, настоящим партизанским разведчиком, без информации которого наши ударные группы редко обходились! Оттуда и многие мои награды, кроме юбилейных, которые уже после войны вручали. Да вот эта ещё – сегодняшняя – от МВД…

Павел Степанович заметил, как изменился в лице его собеседник при слове МВД. Вариантов, объясняющих такую реакцию, сразу зародилось несколько, потому Павел Степанович решил её мягко уточнить.

– Понимаю вас… Только в те годы я был связан ни с МВД, а с НКВД. Может, знаете? Тогда все партизанские отряды находились под управлением именно этой структуры. Партизанскими их только в народе звали, а в официальных бумагах они значились разведывательно-диверсионными резидентурами НКВД. Да и создавались они из нквдэшников. То есть, из самых надежных, самых опытных, самых обученных и спортивных ребят. Потому и действовали они грамотно и эффективно. Это ведь низкопробными фильмами внедрено представление, будто партизанами становились военнослужащие, бежавшие из плена или выходившие из окружения, потому и организовавшие отряды сопротивления. Ну и какие-то жители местных деревень! Но я вам скажу, немного бы они навоевали без специальных знаний по подрывному делу, особенностям организационной структуры немцев, вооружениям, задачам различных частей противника и без прочих сведений о нем… А как в лесу в мороз выжить долгие месяцы… Если костры жечь нельзя. Если постоянно дикая холодина. Если трудно постираться или помыться… Да и летом не прокормиться. И вода из болота! Как не заболеть? А уж о целенаправленном обеспечении отрядов из Центра вооружением, боеприпасами, вещевым имуществом, продовольствием даже вспоминать не стоит! Без этого никакого партизанского движения не получилось бы! Но и перечисленные ранее категории советских людей в отрядах, конечно, встречались. Даже немало! Но они прирастали к хребту, к основе партизанских отрядов, созданных кадровыми работниками НКВД.

От фронтовика не ускользнула брезгливая мина, исказившая лицо его собеседника, который выдавил неопределенно:

– А-а-а! Опять НКВД…

Павел Степанович сообразил, что продолжать этот разговор не стоит. Разумнее посидеть некоторое время, вежливо проститься и уйти. Именно так бы и поступил, но собеседник опять оживился:

– Вот вы… Вы же многое повидали… Неужели не раскусили тех, с кем имели дело? Ведь люди из НКВД лишь своих пытать-то и могли! Да таких как вы, детей несмышленых, посылать на смерть! А сами в лесу отсиживались, в безопасности! Неужели вы так ничего и не поняли?