Десять (СИ)

Неожиданно она почувствовала, что Юрий Борисович взял ее за руку, провел по каждому пальцу, погладил холмик Венеры, обхватил теплой ладонью холодную кисть. Машина остановилась.

— Я спрошу единственный раз: ты поедешь со мной сейчас? Ко мне домой?

— Зачем? — Юля задала абсолютно лишний вопрос. Рука, перебирающая её пальцы, красноречиво ответила на него до того, как озвучил голос.

— Я больше не могу, не хочу бороться или ждать, когда рассосется. Я хочу сделать это, пупс. Тебя отпустит, меня отпустит. Всё это дерьмо собачье должно как-то закончиться в конце концов, поэтому спрашиваю тебя: ты пойдешь сейчас со мной, ко мне домой, с вполне определённой целью?

— А ваша жена?

Стало невыносимо стыдно за соблазнительную мысль, допускающую, что визит возможен. Слова Юрия Борисовича должны были вызвать протест у Юли. Она обязана встать и уйти, а вместо этого покорно уточняет, где его жена. Неужели Юля согласится отправиться в семейный дом?

Юрий Борисович прав, и это просто дерьмо собачье. Необходимо заканчивать. Выйти под дождь, вдохнуть охлаждающий мысли и тело воздух, прочистить голову от дурных помыслов. Перестать раз и навсегда тянуться безотчетно, отчаянно к постороннему мужчине, словно не было никакого выбора. Только выбор есть всегда, из любой ситуации есть выход — это Юля знала наверняка. Ее выход — на улицу, под пронизывающий дождь и шквальный ветер.

— Она в командировке.

— Да… — как приговор себе произнесла Юля, едва проговаривая звуки.

Через пару кварталов машина остановилась в районе новостроек, у огромного многоквартирного дома в пока не благоустроенном дворе, с забитыми парковочными местами.

Юля выскользнула из машины под дождь, ухватившись за любезно предоставленную руку, вошла в лифт с посторонним мужчиной. Мужчиной, которого знала, как хорошего специалиста, мужчиной, который всегда видел больше, чем говорил. С женатым мужчиной. С мужчиной, с которым собиралась заняться сексом. Будучи сама замужем.

И это была кто угодно, но не Юля. Не та девушка, что познакомилась на пыльной дороге с мальчиком и вышла за него замуж. Не та женщина, которая плакала, сидя на холодном полу в раздевалке бассейна, глядя на синие губы своего мужа. Не та запутавшаяся, глупая девчонка, сбежавшая от собственных проблем с мужем на дачу к родителям. И точно не та девочка, которую выпестовала бабушка, безустанно повторяя о моральных принципах, скрепах, нерушимых устоях общества и грехопадении.

В дом к чужому мужу зашла другая, малознакомая Юле женщина. Намного более смелая, покрывшаяся налетом циничности, даже сволочизма, но только столкнувшись тут же, в прихожей, с парой фотографий — эта другая женщина растворилась, как и не было. Мгновенно.

Юля почти не знала жену Юрия Борисовича. Видела несколько раз, как та приходит в больницу — низенькая, хрупкого телосложения, с каплей восточной крови, что придавала ей особое обаяние. Его жена не выделялась из толпы, как Юля, на ней не задерживался взгляд, при этом казалось, она излучает тепло, гармонию, нечто свойственное редким, очень редким людям.

Несколько раз Юля видела их вместе, Юрий неизменно обнимал жену оберегающим жестом. Наклонялся, чтобы шутливо поцеловать в нос, в плохую погоду заботливо поправлял шарф. Он заботился о жене, гордился ею, скорей всего, любил…

Так что же они делают сейчас? Зачем? Стоит ли минутная слабость потери человеческих лиц?! Резко развернувшись, не осмотревшись в небольшой прихожей, Юля попыталась открыть дверь.

— Юля, ты сказала «да». — Мужские руки, невозможно сильные, решительные держали, вжимали. Подтеки от дождя скатывались на пол прихожей. — «Да» — это да, — прошептал Юрий в губы Юли, языком поглаживая это самое, порочное «да».

— Ты женат. — Юля принимала эти поглаживания, позволяла оставлять лёгкие следы от скользящих поцелуев на щеках, скулах, шее, позволяя себя уговорить.

— Знаю, что я женат. Твоё «да»… уже есть. Остальное детали. Мы уже упали, пупс, осталось подняться.

— Очень много аллегорий, Юра, — по слогам проговорила Юля. Лишние, лишние слова. Как много ненужных, неправильных слов и действия.

— Мы сейчас переспим один раз, всего лишь один. Разочаруемся, и больше нас это мучить не будет… Не вижу больше никакого пути, я не могу не думать о тебе. Ты, — он повернул её голову к себе, — не можешь не думать обо мне. Один раз. Ты уже сказала «да», ты можешь уйти сейчас, продлить агонию, в итоге мы окажемся в этой же точке. Мы всё равно переспим. Не сейчас, после. По пьянке, от усталости, разочарования, радости, воспользуемся любым предлогом и переспим. Мы тут. Сейчас. И мы это сделаем сейчас.

Всё, что Юрий говорил, не имело ровным счётом никакого значения, потому что Юлин плащ аккуратно висел на вешалке, обувь стояла у порога, рядом с парой мужских ботинок.

А сама Юля была в руках Юры, податливо путалась в настырных поцелуях, горячем шепоте, умелых ласках, пока не упала на кровать, очутившись под ним, ощутив, наконец, то, что хотела — своё тело, вдавленное в его. Лучше было только ощущать своё голое тело рядом с ним, таким же обнаженным.