Десять (СИ)

Вечером она уснула, кутаясь в привычном за годы брака запахе. Утром разбудила Симона поцелуем, дала понять, что достаточно проболела, и теперь готова для новой жизни…

Симон, как всегда, был деликатен. Он играл с телом Юли, ласкал, дарил так много, прося взамен самую малость. С ним она была живой, красивой, по-настоящему желанной — а не тряпичной куклой из порнофильмов, которая давилась потеками собственных слюней.

Юля понимала, что не забудет, не сможет забыть инцидент с Юрой, как бы ни хотела стереть его из памяти. А еще отчетливо сознавала — ей не стыдно. Совсем. Она была готова встретить со спокойным, вселяющем уверенность взглядом. Пройти мимо или перекинуться парой слов, в зависимости от того, что потребуют обстоятельства. Знала наверняка, что не станет смущаться, отводить глаза, избегать взглядов, задыхаться в своем бессилии. Нет! Та часть ее натуры навсегда осталась на чужих простынях, в чужом дом, с чужим мужем.

И все же была рада, что в течение месяца не видела Юру, несмотря на то, что ничуть не избегала встреч. Просто так складывались обстоятельства. Вот и хорошо. Вот и славно. Все к лучшему.

В одно из ночных дежурств Юля поднялась в курилку, просто ради необходимых минут тишины. Она не думала, что там будет он. Их дежурства давно не совпадали.

Юрий Борисович в обычной зеленой форме хирурга сидел на скамейке, вытянув ноги. Опустил голову, крутил в пальцах незажженную сигарету.

Юля села рядом, на ту же скамейку, точно так же вытянула гудящие ноги. Слишком устала, чтобы повернуться и уйти, как следовало бы поступить. Откуда-то появилась уверенность, что именно Юра может дать ей то, в чём она остро нуждалась прямо сейчас — тишину и спокойствие.

Сломав, наконец, несчастную сигарету, которую не прекращал крутить минут десять, Юрий Борисович произнёс, немного осипшим голосом:

— Бросил курить.

— Не похоже. — Юля повела носом, учуяла явный запах табака от собеседника.

— Да уж, — согласился Юра.

— У тебя что-то случилось? — тихо спросила она.

— Это личное, пупс, — нехотя ответил Юра, сморщившись, как от головной боли.

— Однажды ты сказал: «иногда проще кому-то рассказать». Расскажешь мне?

Юра долго, вдумчиво смотрел на неё. Юля словно впервые разглядывала человека, которого, как ей казалось, хорошо знала. Светло-русые волосы, кругловатое лицо, правильные черты лица, синие глаза. Странно, она никогда не замечала, что у него синие глаза. Сеть морщинок в уголках глаз, почти незаметный межбровный залом, четко очерченный контур плотно сомкнутых губ.

— Возможно… как ты? — перевел тему Юра.

— О?.. — Юля отчетливо поняла, о чём конкретно спрашивает этот новый для неё человек. — Нормально, вроде бы все нормально. В рабочем режиме, — пожала она плечами. — Скажи мне. Никогда, ни словом, ни делом, мы не вспомним об этом разговоре, но сейчас… просто скажи. — Она сознательно напомнила его же давние слова, заглянула в глаза и отводила взгляд, пока не увидела кивок, дающий согласие на разговор.

— Мой отец бросил нашу мать, когда мой младший брат окончил школу. Сразу после выпускного. У него много лет была любовница… даже не так, любимая женщина. Мать его возненавидела.

— Немудрено. — Юля отчетливо поняла, что не это заботит Юру.

— Она ненавидит его не за то, что он ее бросил, не за то, что полюбил другую, а за то, что не сделал этого раньше, когда она была моложе. Её психика была лабильней, ей было бы легче приспособиться к новым реалиям, устроить свою жизнь, обзавестись мечтами и исполнить их. Он выполнял, как ему казалось, свой долг. Я не общаюсь с отцом до сих пор, не понимаю его, вернее не понимал. Нет ничего проще, чем прожить с человеком всю жизнь. Если этот человек любим тобой. Я влюблён, пупс, и это не моя жена.

— И что ты будешь делать? — опешила Юля.

— Ничего, как и мой отец, ждать, пока меня возненавидит Ольга.

— А что говорит та, в которую ты влюблен? — ответила она

— Ничего. Она замужем, счастлива с мужем.

Юля обдало одновременно холодом — ледяным, студеным — и жаром. Заломило в висках, кончики пальцев онемели, живот скрутило спазмом боли. Нет. Нет. Нет!

— Эта женщина… это я? — с ужасом проговорила Юля.

Чего именно она испугалась, она не могла ни понять, ни проанализировать. Испугалась, как если бы увидела в расстоянии прыжка от себя голодного, хищного зверя.

Юра едва заметно усмехнулся, мгновенно постарался скрыть усмешку, одновременно скользнул по Юле рассеянным, скорее даже равнодушным взглядом, мягко улыбнулся. Притянул её к себе, обхватил за плечи, легко сжал, каким-то профессиональным, или дружеским движением. Не жестом влюбленного мужчины. Абсолютно точно… Дружеское участие, не более.

— Пупс, я отымел тебя, как захотел, выставил через десять минут, так поступают с любимыми женщинами?

— Нет… — пришлось произнести Юле то, что было очевидно, плавало, как ряска в конце лета на озере, напротив их дома с Симоном. Ни зайти в воду, ни выйти без облепившей с ног до головы ряски.