Десять (СИ)

Юра ненавязчиво играл с ее волосами, игнорируя укладку. После останется только завязать волосы в высокий хвост. Делал массаж головы, отчего глаза сами собой закрывались, дыхание учащалось, сердце начинало биться сильнее, ритмичней. Гладил по плечам, задевал шею, надавливал, даря поистине райское наслаждение.

— Это не ты Юля, не ты.

«Не ты» утонуло в поцелуе, который спровоцировала сама Юля. Не случайном, как когда-то, когда Юля смотрела на снег, не в силах оторвать глаз от фонаря. Не бессвязном и болезненном, как в постели, на которую не имела прав.

В поцелуе нежном, открывающем что-то новое, какие-то особенные грани в мужчине, который с силой прижимал её к себе, при этом, давал полную свободу действий. Словно встать и уйти для неё — не проблема.

Это был поцелуй — обещание. Поцелуй — ожидание. Поцелуй — желание.

— Невозможно хочу тебя, хрустальная, — глухо прошептал Юра, будто оставлял следы от сказанного на нежной коже Юли.

— Живешь с одной, влюблён в другую, хочешь третью. Ваше дело — труба, пациент, — усмехнулась Юля. — Я тоже хочу… что делать с этим? — спокойно, где-то цинично, продолжила она. — Хочу.

Юля позволила его рукам пройтись по пуговицам ее халата. Высвободить из плена футболки и бюстгальтера грудь, совсем не беспокоясь о том, что они не одни в больнице, в курилку в любой момент мог подняться кто угодно. От врачей, до ушлых пациентов, узнавших, где можно затянуться без страха быть осужденными.

— Год, дай нам год… Дай мне год, — не отрывая губ от Юлиной груди прошептал Юра.

— Я дам тебе год, — простонала Юля.

Через день она нашла у себя на столе одну розу, кустовую, нежную, как она любит. И записку. «Мне нужен этот год».

Глава 8

Юля молча сидела в кресле в просторной гостиной и смотрела в пустоту. Светлые волосы взлохмаченными прядями закрывали половину лица, следы косметики размазались по тонкой, фарфоровой коже лица, как неопрятные мазки кисти юного художника. Мятая, застиранная одежда — трикотажные пижамные брюки некогда фиолетового цвета, черная, с чужого плеча, толстовка с надписью «Олимпиец».

Она словно замерла между пространствами, слилась с тишиной собственного дома, впитала ее в себя, как невыносимо горькую микстуру, которая не поможет, напротив — убьет.

Плечи напряжены, пальцы впились в мягкий подлокотник кресла, губы сжались в тонкую линию. Юля напоминала фарфоровую куклу — красивую и сломанную.

Сегодня она была одна. Ким, к его великому удовольствию, гостил у Адель, которая не любила оставаться на ночь у Юли, зато с удовольствием брала погостить правнука. Родители впервые за долгий период, когда их графики никак не совпадали, уехали в путешествие по Европе. Иногда присылали восторженные сообщения, фотографии, делились впечатлениями. Юля догадывалась, что вовсе не Колизей настолько вдохновляет тонкую натуру мамы.

А Симон… Юля не могла вспомнить, понять, когда случился переворот в его сознании, когда он стал настолько недоволен своей жизнью, что предпочел неизвестное далеко своей красавице жене и сыну. Чем больше она думала, тем отчетливей понимала — это всегда было в нем. Преодоление себя вопреки обстоятельствам. Ступенька, еще ступенька, еще…

Пока Юля с воодушевлением обустраивала их общий дом, Симона перестала устраивать сегодняшняя ступенька.

Дела в Федерации шли неважно, денег, даже с учетом Юлиной зарплаты, не хватало на обустройство нового дома, обслуживание, иногда на самые необходимые нужды семьи. Юлю, выросшую в семье со средним достатком, такое положение не огорчало. Она умела экономить, могла приготовить больше и дешевле, выйти на праздник в платье, которое уже видели на ней. Мелочи, не имеющие значения, пустяки, которые так или иначе решатся.

Главное — она занимается невозможно любимым, значимым не только для нее делом. Симон горит работой, как когда-то горел спортивной карьерой. Ким растет здоровым, сообразительным мальчиком. Скромный достаток? Все в окружении Юли жили так. Симона, как оказалось, недостаток средств, постоянная экономия угнетали.

— Маленький, мне предложили работу, — сказал он однажды вечером, напряженно глядя на Юлю, и после паузы добавил: — во Франции.

— Надолго? — Юля, конечно, поинтересовалась, как интересовалась всем, что говорил и делал муж, но никак не могла подумать, предположить…

— Постоянно. Это отличный шанс, Юлька! Мы сможем наконец-то зажить по-человечески. Я смогу купить тебе то, что ты заслуживаешь, по-настоящему заслуживаешь, Юль. — Он прижался лбом к её лбу, восхищенно перечисляя достоинства их будущей жизни во Франции, словно дело это решенное. Осталось только радоваться.

— Франция? А я… а Ким? — опешила Юля. Франция…

— Вы поедете со мной. Не сразу, мне надо устроиться, снять дом, а может и купить. У меня будет крутая должность, стабильная, хорошая зарплата, мы сможем позволить себе дом. Я узнавал… Год, дай мне год и все будет.

— Год? — Юля была растеряна, по-настоящему обескуражена, она не хотела оставаться на целый год без мужа. На день не хотела оставаться! — Ты хочешь уехать от нас на целый год?