Десять слов про Китай

Это была весьма криво нарисованная кровать, на которой сидела раскрашенная всеми цветами радуги парочка. Я впервые увидел мужчину и женщину, изображенных сидящими на кровати, а не стоящими в горделивых позах, как на плакатах. В революционной стенгазете эта картинка могла означать только увлекательнейшие сексуальные разоблачения, и я немедленно погрузился в чтение.

Ни одно дацзыбао я не читал так прилежно. В нем излагалась обильно сдобренная изречениями председателя Мао и высокоидейными лозунгами история двух любовников из нашего городка. Под карикатурой указывались их имена и фамилии. Хотя прямых сексуальных описаний я не нашел, но утлый челн эротических фантазий уже носился по бурному морю моего воображения.

Я помчался пересказывать эту историю, украшенную дополнительными подробностями, близким товарищам, которые слушали меня развесив уши. Затем мы поспешили, каждый своими путями, выяснить домашний адрес и место работы наших развратников.

Через несколько дней дело было сделано. Он жил в старом переулке в западной части города. В конце концов мы подкараулили его у дома. Он мрачно зыркнул на нас, но ничего не сказал и скрылся за дверью. Она работала за городом, в поселковом магазине, в шести-семи километрах от нас. Как-то в воскресенье мы всем скопом туда притащились и обнаружили сразу трех продавщиц. Пошептавшись у входа, мы пришли к единодушному мнению, что никто из них не блещет красотой. Тогда мы громко выкрикнули обозначенное в дацзыбао имя и, когда одна из девушек за прилавком испуганно обернулась, с хохотом убежали.

Это точный снимок той омертвляюще скучной жизни, которую мы тогда вели. Узнав, как выглядят стенгазетные герои, мы радовались неделями.

В дацзыбао конца культурной революции, среди изречений Мао, цитат из классика новой китайской литературы Лу Синя и списанных из газет революционных лозунгов, проскальзывали и постельные темы. Обвинение в «моральном разложении» стало самым удобным приемом для взаимных нападок. Каждый день по дороге из школы я зорко оглядывал стены: не появилось ли нового дацзыбао с новой «клубничкой»?

Интересные строчки приходилось собирать по крупицам, порой они не появлялись по нескольку дней, и мои товарищи скоро утратили азарт. Что за прибыль часами пялиться в дацзыбао, чтобы найти одни туманные намеки? Им больше нравились расцвеченные мною пересказы. Поэтому они всячески поощряли мои изыскания и каждое утро перед уроками спрашивали на ухо: «Ну как, есть новенькое?»

Самой удачной находкой стала история о связи между незамужней девушкой и женатым мужчиной, изобиловавшая подробностями, взятыми из их собственноручных признаний.

Сначала девушка увидела, как мужчина стирает у колодца. Его жена работала далеко от дома и приезжала в отпуск на один месяц в году. Девушка изъявила желание стирать для соседа. Трусы его она на первых порах откладывала в сторону, а потом перестала. Затем в симфонии их любви вступление сменилось менуэтом: девушка начала одалживать у мужчины книги и регулярно обсуждать с ним содержание прочитанного в его спальне. Симфония оказалась патетической: они вступили в связь и на третий раз были схвачены с поличным.

На излете культурной революции борьба с идеями превратилась в борьбу с прелюбодеями. У некоторых людей подавленная сексуальность переходила в стремление отлавливать «морально опустившихся». Их долго выслеживали и наконец вламывались к ним в дом и застигали на месте преступления.

В признании девушки меня поразила фраза о том, что после первого раза она «не могла сесть». Вечером я собрал друзей на берегу реки и под сенью шелестящих ив задал им вопрос:

— Знаете, что бывает после того, как девушка займется этим с мужчиной?

— Что? — спросили они охрипшими голосами.

— Она не может сесть!

— Почему?

Я и сам не знал почему, но не растерялся:

— Вот женитесь — узнаете.

Таким образом, дацзыбао послужили мне первым пособием по половому просвещению. Однако с главным эротическим сочинением своей жизни я познакомился не на улице, а дома.

Родители были врачами, мы жили в общежитии при больнице. На каждом из двух его этажей имелось по шесть комнат. Мы, в отличие от остальных семей, занимали целых две. Наша с братом спальня располагалась внизу, а родительская наверху. У родителей была книжная полка с десятком книг по медицине.

Мы с братом по очереди убирали в верхней комнате. Множество раз я лениво протирал пыль на книжной полке, не догадываясь, какое она скрывает сокровище. Как помнит читатель, в год окончания начальной школы я просмотрел все наши книги, но и тогда не обнаружил главного.

А брат обнаружил. Тогда я учился во втором классе школы средней ступени, а брат — во втором классе старшей ступени. В часы, когда папа с мамой были на работе, он начал приводить в дом мальчиков из школы. Они проскальзывали наверх, после чего оттуда раздавались подозрительные звуки.