Десять стрел для одной

Папуль, ты меня, конечно, не слишком щедро спонсировал, но я все равно позволяю себе лазить по магазинам. Как без них? Шопинг – величайшее американское развлечение. Сами штатовцы отовариваются в моллах. А меня, бедную девочку из России, пытались отправить в PAWN-shop. Слышал когда-нибудь, что это? Чисто американское название. Магазин подержанных вещей. Они в Миззуле двух типов. В одних – электроника, оружие, инструменты, кожаные куртки. В других – собственно шмотки. Сначала я честно пыталась чего-то себе отыскать в груде явного барахла, но потом решила, что у нас, советских, собственная гордость. И поняла, что за одеждой надо ходить в маленькие магазинчики. Там, в отличие от моллов, можно торговаться – если, конечно, приглянешься менеджеру. В одном таком я рассказала целую патетическую историю о том, как моя мама (которая, как и я, носит размер смолл) мечтает об американской кофточке – в итоге сбила цену с $59 до $40.

А вот в бэу электронных магазинах можно реально урвать дорогую, очень хорошую вещь. Это ведь не просто торговая точка, а ломбард. Когда у людей возникают проблемы с финансами, они несут свое барахлишко сюда. Если вещи через месяц не выкупают, те поступают в свободную продажу (впрочем, краденое сюда тоже несут). Я купила в PAWN-shop очень-очень крутой лазерный диск с «Временами года» Вивальди. Точно такой мы слушали в машине миллионеров по дороге в Сиэтл. Теперь часто думаю: кто принес его в PAWN? Разорившийся богач или вор, обчистивший чью-то крутую виллу? И решила для себя, что обязательно буду жить так, чтобы дорогие мне (и просто мои дорогие!) вещи никогда не оказались в ломбарде!

– Звезда ты моя, – пробормотала Надя, убирая письмо обратно в конверт. – Неужели в Америке нет других достопримечательностей, кроме ресторанов, магазинов, дорогих особняков?

«А ведь отец у нас общий, генетика – наполовину одинаковая. Я, получается, мамину нетребовательность унаследовала? Или, когда с детства живешь бедно, о роскоши даже не мечтаешь?»

Надины философские разышления прервал громкий невнятный крик. Откуда это?

Выскочила во двор и опешила.

Снова соседка чудит. Слепоглухая Ольга Черемисова вцепилась со своей стороны в сетку-рабицу. И очень громко, нечленораздельным своим голосом выкликает:

– Убство! Знт, знт!

Надя подбежала к ней. Лицо у женщины иссиня-бледное, губа прокушена до крови, пальцы побелели – с такой силой впились в забор. Что делать?

Митрофанова поступила согласно первому побуждению. Просто подошла к несчастной вплотную и сквозь рабицу успокаивающе погладила по руке. Произнесла – громко, но стараясь не сорваться на крик:

– Вы хорошая. И все хорошо. Успокойтесь, пожалуйста.

Ольга Черемисова мгновенно перехватила ее руку. Благодарно сжала. Из глаз лились слезы. Губы шевелились, шептали:

– Нэмгу. Нэмгу. Все выдт. Слшт.

Надя – второй, свободной, рукой – начала гладить женщину по плечу. Жаль беднягу, но наблюдать ее концерты – не хватит никаких нервов. Надо прямо сегодня поговорить с Полуяновым. И в ближайшие выходные отгородиться ото всех соседей глухим забором.