Десять стрел для одной

Полуянов уже успел с дежурным поговорить – а она все глаз отвести не могла от красавца. Кто-то из балетных. Или артист. И как вообще можно – держать людей в клетках?!

– Пойдем, – потянул ее журналист. – Нам во второй кабинет.

Участковый встретил их внимательным взглядом. От Полуянова сразу отвернулся, а в Надю ткнул пальцем:

– Ты местная. В сельпо тебя видел. Где проживаешь?

– Березовая, шестнадцать, – отрапортовала девушка.

– А-а, так ты дочка Рыбакова внебрачная? – прищурился полицейский. – Та самая, что домик захватила?

– Вообще-то мне его завещали, – смутилась Митрофанова.

– Ну да. Я слышал. Отец отписал, которого ты никогда в жизни не видела. Как Анжелка тебе только глаза не выцарапала! – кивнул участковый.

Вроде бы свойский разговор ведет, но глазами будто насквозь просверливает.

Надя вспомнила, что говорил ей нотариус, взялась объяснять:

– У Анжелы и без этого дома собственности полно. У нее муж – из списка «Форбс»!

– Да какой бы муж ни был, свое отдавать всяко жаль, – парировал полицейский. Перевел взгляд на Диму, подмигнул: – Ладно. Вы ко мне на учет по УДО встать или еще по какому делу?

Надя озадаченно уставилась на служивого. Полуянов тонко улыбнулся:

– Мы судимостей не имеем. Регистрация и квартира в Москве, работа постоянная, в госструктурах.

– Ох, порадовали, – скупо улыбнулся участковый.

Митрофанова ждала: сейчас Дима свое волшебное журналистское удостоверение извлечет. Но Полуянов – по неведомым ей причинам – о месте своей работы распространяться не стал. Просто поведал – кратко, но емко, – как в ночь убийства отправились прогуляться. Про тьму и полную тишь на улице. И про парня в худи, что вышел в районе ноля тридцати из калитки Ланы Сумцовой.

– Как выглядел? – уточнил участковый.

– Да что там разглядишь? Но вроде молодой, лицо в прыщах. Нам любопытно стало, – Полуянов старательно косил под простака, – чего подростку надо от дамы 1951 года рождения. Ну, и пошли за ним – все равно ведь гуляем. А парень, оказалось, на машине. Только припарковал ее в двух кварталах. «Ауди». «Соточка». Мы и номер записали на всякий случай. Вот.

Дима протянул полицейскому блокнотный листок.

– Молодцы, – похвалил участковый. – Сознательные.

Бумажку взял, расправил, сунул в одну из папок. Постучал по столу черенком карандаша:

– Что еще поведаете?

– Да все вроде, – разыграл смущение Полуянов. Кивнул на Надю, добавил: – Она вон только волнуется. Соседи ей наболтали: серийные убийства у вас в Васильково! Маньяк!

– Где это у нас тут серия? – изобразил удивление участковый.

– А четырнадцать лет тому назад что здесь было?

– Эк вы махнули! В девятнадцатом веке тут тоже убили. Помещичью дочку, – осторожно произнес участковый.

– Но сейчас-то убийства похожи. Возраст. Место. Способ.

– И все сразу начали искать Чикатило, – неодобрительно усмехнулся полицейский.

– Но похоже ведь! – упрямо повторил Полуянов.

– Грамотные, смотрю, вы. Только сути не видите. Что серийное убийство прежде всего отличает? Особая жестокость, непомерная агрессия к потерпевшим. Извращения, безжалостность. Сходная мотивация. Где все это? – развел руками полицейский.

Уперся локтями в стол, продолжил важно:

– И еще. Есть такая наука. Называется мудрено: виктимология. А по-русски: нечего ночами невесть где шляться. Кто заставлял несовершеннолетнюю гражданку Вику Линькову идти в полночь в заброшенный дом? Но эксперты подтвердили: сама пришла. Добровольно.

Участковый усмехнулся бесстыдной улыбкой:

– А Люся тоже хороша. На глазах у своего парня мужику другому дала!

Надя покраснела, отчаянно взглянула на Диму. Тот погладил ее по руке: не обращай, мол, внимания.

Полицейский же подытожил:

– Не надо ночами одной ходить и мужиков провоцировать. Тогда никто вас на моей территории не убьет. Гарантирую.

Он встал. Протянул Полуянову руку:

– А за номерок «Ауди» спасибо. Пробьем. Давайте провожу.

Снова вышли в общий холл. Клетки по-прежнему были заняты. Узбеков прибавилось – теперь уже на койке не помещались, стояли тесно, будто в очереди. Одинокий красавец в одноместном дворце по-прежнему сладко спал.

Надя не удержалась, тихонько спросила у участкового:

– А это кто такой?

– Вор на доверии, – усмехнулся тот. – Известный. Давно за ним гонялись.

– Интересно тут у вас! – пробормотала Надя.

– Да бросьте, – устало отмахнулся участковый. – Сплошная рутина.

– А что ты ему про мой плащ не сказал? – спросила Митрофанова, когда вышли из отделения.

– А кто в курсе, что на трупе был твой плащ?

– Ну… ты.

– Или те, кто труп видел. Вот и начал бы милейший участковый мозг выносить: а откуда мы знаем? Где могли видеть? Может, проходили мимо тела – и не сообщили? Или вообще к убийству причастны?! В любом случае, пришлось бы оправдываться. Объяснять, что журналист, фотографию в сводке видел. А зачем выдавать лишнюю информацию?

– И ты решил прикинуться любителем детективов, – усмехнулась Митрофанова.

– Самая удобная роль, – заметил журналист. – Полисмены нас, лопушков, всерьез не воспринимают.

И поторопил Надю:

– Ну что? Идем в сельпо?