Десять стрел для одной

Заварил себе бадью кофе (это в полночь!) и ушел в кабинет.

«Сердце, сосуды, цвет лица, режим – все, к черту, губит», – грустно подумала Надя.

Но мораль читать не стала. Чего зря человека раздражать? Все равно по-своему сделает.

Зато нарезала полную тарелку яблок, груш. Наломала апельсины на дольки. Отнесла, поставила рядом с компьютером. Пусть между делом ест – витамины слегка смягчат вред ночных посиделок. Поставила и салфетки – не поняла только, заметил ли их Димка. Впрочем, клавиатура у его компа все равно захватана, завтра обязательно надо будет протереть.

Спать не хотелось. Вышла во двор. Взглянула на желтое пятно – окошко бывшего отцовского кабинета. Неисповедимы пути. Еще недавно здесь работал отец.

В рощице у забора разливался соловей. Надя решила подкрасться поближе – послушать концерт «из партера». Долго наслаждалась громкими – прямо над головой – безупречно красивыми трелями. Свет в Димином окне не гас. Наручные часы показывали без десяти два ночи.

По улице зашелестели шаги. Соловей оборвал концерт на полуфразе.

Надя сначала расстроилась. Потом – по-деревенски! – заинтересовалась: кого это носит в такое время? Взобралась на бетонную опалубку, осторожно выглянула из-за забора.

Парочка, идет в обнимку. Весна, май! Девушка на дочку Черемисовой похожа. Парень незнакомый.

Соловей снова возобновил концерт, и Надя выбросила случайных прохожих из головы.

Спать пришла только в три. Полуянов в спальню явился, когда уже давно рассвело и благородного соловья сменили несерьезные воробьи.

– Сделал? – сонным голосом спросила Надя.

– Летайте самолетами Авиафлота, – пробормотал Димка. – Разбуди, пожалуйста, в одиннадцать.

И мгновенно уснул.

Надя с минуту полюбовалась его усталым, с тенями под глазами, лицом – и ее тоже сморило, до практически барских десяти утра.

Проснулась – форточка открыта, в комнате воздух свежий, прохлада, куры соседские квохчут, пернатые глотку дерут. Красота, деревня! И энергии полно.

Митрофанова и завтракать не стала – сразу побежала во двор. Посадить свое не получится, она уже поняла. Но борьбу с одуванчиками надо продолжить, а то и жалкие отцовские посадки безвозвратно погибнут.

Надя надела перчатки, взяла из сарая тяпку, выбрала самую несчастную клумбочку и вступила в бой. Однако выдрать успела лишь небольшое ведерко – в калитку застучали.

Митрофанова вздрогнула – Полуянов вчера вечером ее совсем запугал. Не открывать, бежать, Димку будить? Но вряд ли враги будут ломиться вот так, в открытую.

Подошла, крикнула:

– Кто?

Не ответили, снова стучат. Да уверенно, громко. А Димусику бы поспать еще часок.

Надя взгромоздилась на фундамент забора. Одними глазами – будто восточная женщина – выглянула на улицу. Ёлки-палки, слепоглухая явилась. Что ей надо?

Митрофанова распахнула калитку.

Ольга здороваться не стала, с ходу выпалила:

– Рзгр эст.

И уверенно, размашисто пошла по участку. Надя еле успела выхватить у нее из-под ног ведро с сорняками.

– Скмйк, – потребовала Ольга.

И царственно (королева нашлась!) протянула хозяйке руку.

Митрофанова отвела ее в дальний уголок участка. Усадила на лавочку у сарая. Сама устроилась рядом.

Слепоглухая первым делом взяла в обе руки ее лицо. Легко, кончиками пальцев простучала. Даже приятно – будто массаж тебе делают. Потом коснулась плеч. Провела ладонью по Надиным рукам. Дотронулась до бедер.

Митрофанова понимала: с ней знакомятся поближе. Терпеливо ждала. Вспоминала вопросы, которые хотела задать соседке. И весьма беззастенчиво ее разглядывала. Что-то неправильное в ней было. И дело вовсе не в слепоте с глухотой. Лицо Ольги постоянно шевелилось, кружилось, дергалось. Плясали губы, вздымался кончик носа. Словно внутри черепа – миллионы неведомых существ суетятся, бегают, силятся выйти наружу. Наде вспомнился старый ужастик «Чужие» – там монстры из людских животов вылезали. Режиссер не додумал. Взорвать лицо – куда было бы эффектней.

Она попыталась изгнать глупые мысли из головы. Произнесла – раздельно и четко:

– Я вас слушаю.

Пусть Ольга сама начнет, а дополнительные вопросы задать всегда успеется.

По лицу соседки – очередная волна, щеки надулись-сдулись, брови – как две змеи, никак не успокоятся, рыщут.

Ольга взяла Надину руку, начала водить по ладони пальцем.

«Опасность. Вам», – прочитала Надя.

– От кого? – крикнула в ухо соседке.

Черемисова понуро опустила плечи:

– Не знаю. Но чувствую давно. Ваш отец умер – уже тогда уловила. На этом участке заложена еще одна смерть. И это будете вы.

– Но за что меня убивать? – нервно хихикнула Митрофанова.

– Понятия не имею. Но я чувствую… волны. Вам надо срочно покидать это место. Я готова купить ваш дом. Предложу хорошую цену.

Надя тяжело вздохнула. Она-то надеялась, что известная на всю столицу с областью гадалка ей что-нибудь дельное скажет. А у тетеньки, похоже, план запугать ее да приобрести поместье по дешевке.

Она опять вздохнула.