Десять тысяч разящих стрел

– Призвать стратега с его армией – все равно, что на весь Дайен объявить о намерении учинить резню, – заметил Фель-Сарган. – Последний раз такое случилось при Императоре Да-Хане. Видимо, повторить деяния Императора-Безумца в клане Илун все-таки не осмелились.

– Также становится понятно, почему государь внезапно решил исполнить данное северянам обещание, от чего так долго уклонялся, – заметил Джео-Сань. – Сейчас ему, как никогда, нужен прочный мир на границах.

– Значит, конец десятидневья Благодарения Богов – последний срок, – старик Изар-Тун из казначейства нервно сцепил пальцы. – У нас осталось так мало времени. Надеюсь, что все будет подготовлено должным образом, а иначе, я боюсь… – он не закончил фразу, да в том и не было надобности.

Под взглядами остальных Равет-Фай кашлянул и произнес, стараясь говорить уверенно:

– Все идет как должно. Мы успеем. Не о чем беспокоиться, братья мои. Пока каждый из нас исполняет свою часть и не питает сомнений, неудачи не может быть.

*      *      *

Первые дни после возвращения отца и братьев Илем-Кай была предоставлена сама себе и посвящала свободное время упражнениям в стрельбе. Близилось десятидневье Благодарения Богов – главный праздник в южных землях, когда люди приносили жертвы своим небесным покровителям, благодаря за счастливые дни прожитого года и прося еще больше удачи в году предстоящем. С давних времен сложилась традиция в дни, предшествующие началу священных ритуалов, устраивать большие состязания. Величайшие таланты собирались в столице Кель-Тао, чтобы помериться силами, но и те, кого боги не наградили особенными дарованиями, не упускали возможность показать себя. Состязались во всем, кто во что горазд: от скачек или борьбы до танцев, стихосложения и искусства плетения кружев, или поварского и гончарного дела. Каждый надеялся показать Премудрому Отцу и Вечной Матери, что не потратил впустую минувший год и улучшил свое мастерство.

А еще священное десятидневье считалось наилучшим временем для того, чтобы договариваться о свадьбах для своих детей, и всякий раз, когда ее мысли сворачивали в этом направлении, принцесса Илем ощущала некоторое беспокойство. Но она гнала прочь никчемные тревоги. На решение Императора она все равно никак не могла повлиять – отец, и тот не имел такой власти – а вот успех или неудача на состязаниях лучников зависит целиком от нее. И когда верная Ианнах вздыхала и ворчала, пересказывая ей последние дворцовые сплетни, собирать которые она была большая мастерица, Илем-Кай просто отмахивалась от старой служанки.

Компанию девушке составлял разве что ее младший брат Азин. С отцом и старшим братом за минувшие дни ей удалось увидеться лишь несколько раз, да и то мельком. Оба пропадали в Дворцовом Городе, и было бесполезно расспрашивать о том, чем они там занимаются – все равно не ответили бы. Илем давно научилась понимать, когда и о чем можно спрашивать, а когда лучше прикусить язык. Эти загадочные дела беспокоили ее больше, чем мысли о предстоящей свадьбе с северянином. Илем, подобно мужчинам своего клана, не питала интереса к придворной жизни, но и не была совсем оторвана от нее. Даже без Ианнах, ежедневно приносившей порции новостей от дворцовых евнухов и служанок, она имела представление о том, что происходит, и замечала кое-какие тревожные признаки. Дочь принца Ювана и княгини Ульсан не была ни слепа, ни глуха, и чутье подсказывало ей: намечается что-то опасное, и едва ли клан Кай при всем желании останется в стороне.

Вот и теперь принцесса пыталась отделаться от назойливых мыслей, пока Ианнах аккуратно собирала ее длинные волосы в замысловатую высокую прическу. Сегодня девушка сменила любимый охотничий костюм на тяжелое атласное платье, расшитое узором в виде летящих журавлей, больше приличествующее ее новому придворному рангу. Как обычно, служанка болтала без умолку. Илем слушала ее вполуха.

– Э? – заметив ее настроение, старуха болезненно дернула прядку черных волос. – Госпожа, да ты вообще-то меня слышишь?

– Было бы что слушать, – буркнула Илем-Кай. – Все это уже старые вести. Что я хочу знать, так это причину, по которой отца и Кевета так часто приглашают в Ведомство военных дел, – вырвалось у нее.

– Ведомство? – удивилась Ианнах. – Но они вовсе не ведомство посещают, госпожа, а принца Тьена.

– Что?! – от удивления Илем-Кай подскочила на месте. – Ты уверена, Ианнах?

– Боги мне свидетели, госпожа! Несколько слуг видели их во дворце Первого принца. Ты не знала?

– Отец ничего не говорил мне, – принцесса прошлась взад-вперед, пытаясь восстановить самообладание. – Мне правда это не нравится, Ианнах. Военное Ведомство – еще можно понять, но дела старших принцев…

– Что же тут странного? Император-то наш, говорят, уже одной ногой в могиле, и…

Тут девушка развернулась к служанке и залепила ей пощечину – не в полную силу, но чувствительно.

– Прикуси-ка язык, Ианнах! – прошипела она. – Как будто не знаешь, о чем нельзя говорить даже наедине. Болтай, что хочешь, про северян или свадьбу, но государя всуе не поминай.