Десять тысяч стилей. Книга двенадцатая

Повторяя древнюю мантру из имен старцев, Ливий отгонял от себя тьму. Вся сила разума уходила на то, чтобы помолиться. Между словами были перерывы, и Волк понимал – они могут длиться десятки минут, часы и даже дни. Но выбора не оставалось – и Ливий делал то, что мог, стараясь спасти остатки того, кем он когда-то был.

Волк не мог видеть глазами. Скорее всего, их не осталось вовсе – жуткое давление просто заставило глазные яблоки лопнуть. Ни слуха, ни обоняния – не осталось ничего. Даже ощущение яри исчезло, будто его и не существовало. Ливий сидел в кромешной тьме, даже находясь на ярком свете.

Но у Волка было кое-что еще. Даже без органов чувств он знал. Поэтому, когда разум на мгновение вернулся, Ливий понял – он находится посреди моря.

Даже обдумать эту информацию Волк не мог, не хватало сил. Собрав остатки воли, Ливий попытался нырнуть в мир Божественной медитации – не вышло. Даже внутренний мир был крепко заперт, а Волк сидел у калитки, не в силах сдвинуть засов.

Когда Ливий пришел в себя во второй раз, он понял, что находится в пустыне. Это невозможно было понять, но Волк знал. Знал он и еще кое-что – рядом находилась женщина.

Старая или молодая, красивая или нет – все это было за гранью понимания Ливия. Может, это была старуха на смертном одре, а может, маленькая девочка или вовсе младенец. Волк знал, что рядом женщина, а не мужчина – и на этом все.

Вновь забытье. Ливий даже не успевал сопоставить факты, как не смог понять, что передвигается, а не находится на месте. Тьма вновь увлекла Волка за собой.

Сначала дикари удивились, увидев искалеченного человека на телеге. Донести им что-то дагулы не могли, можно было только показать. Глава, который до этого не занимался стариком, оставив это дело Дее, сам выбрал одного дикаря и позвал его на телегу.

Вдоль руки жителя джунглей была привязана деревянная дощечка. Сразу было ясно, что конечность сломана – лучшего примера для демонстрации и не придумать.

Глава положил на плечо старика ладонь. Подержав так немного, он убрал ее и жестом попросил дикаря сделать то же самое.

Местный житель с поломанной рукой подходил еще по одной причине – он был молодым мужчиной в самом расцвете сил. А значит, и храбрости ему было не занимать, поэтому колебался дикарь недолго.

Он положил ладонь и вопросительно посмотрел на главу дагулов. Тот лишь кивнул, мол, продолжай.

А через несколько секунд случилось чудо.

Дикарь почувствовал, что с его покалеченной рукой что-то не так. Сначала он подвигал ею немного, а затем содрал с себя деревянную шину.

Его крик услышало все племя. Дикарь махал рукою, будто она у него отросла с нуля, а не излечилась от перелома. Такое подействовало на всех. Желающие хлынули к телеге, но дагулы резко преградили дикарям путь.

– Нам нужна плата. Деньги, – сказал глава, показывая серебряную монету.

На мгновение дикари замерли. Дагулы не знали, есть ли у местных хоть одна монета, да и на что могут пойти дикари, если им не дать то, чего они хотят. Волновались кочевники зря. Обговорив что-то между собой, дикари разбежались по своим домам, а обратно вернулись с платой.

Первый же местный житель бросил в мешок дагулов горсть золотых монет. Глаза главы полезли на лоб, но он быстро опомнился и сделал невозмутимый вид. Остальные дагулы так не смогли – благо дикарям было плевать. Они подходили к старику, чтобы излечиться: оказалось, что почти каждый дикарь чем-нибудь да болел.

Никакого понятия цены у местных не было, а дагулы и не пытались им этого донести. Кто-то кидал золото, кто-то – серебро, а кто-то бронзовые и медные монеты. Были местные, что приносили в мешочках золотой песок или украшения – подвески, кулоны и кольца. У некоторых дикарей монет не оказалось. Тогда в качестве обмена один местный охотник показал зеленый драгоценный камень.

– Ну, ладно, – немного подумав, кивнул глава дагулов. На самом деле он не сомневался ни секунды, ведь один такой камень был равен двум десяткам золотых монет.

Глава дагулов смотрел на то, как мешок наполняется богатствами. Никогда кочевники не зарабатывали так много за один раз, да и за полгода порой столько не выходило. Такие большие деньги туманили глаза и заставляли замирать разум, но глава был опытен. Как только желающие излечиться закончились, он тут же скомандовал:

– Уезжаем, дагулы.

Кочевники не остались даже на ночь. Глава осторожничал, как старый лис.

«Ехать ночью будет сложно», – думала Дея, ведя коня. Сегодня она могла бы заработать целое состояние, но хорошо понимала, что работу сделал в первую очередь глава. Поэтому и не собиралась наглеть. Монеты и камни Дея пропустила мимо внимания, а вот украшения дагулки разделили между собой, стоило им отъехать от дикарского поселения, прямо на ходу. Восхитительный небесно-голубой кулон достался Дее.

– Старые монеты. Центральские, – сказал дядя Баро, разглядывая деньги. – И не только. Этих надписей не видел. И оттисков таких тоже.