Десять заповедей или игра в правосудие

Никто больше не улыбался. Никто не предлагал выпить или закусить. Верочка убежала вслед за судьей. Прокурор и адвокат вышли из гостиной, о чем-то живо разговаривая. Отец Феофан сел в кресло ушедшего прокурора и внимательно смотрел на Андрея. Его взгляд…Его взгляд выражал какую-то задумчивую печаль, скорбь, усталость от этой грязной мирской жизни… Он молча смотрел на Андрея, а Андрей смотрел на него. Они смотрели друг на друга не отрывая глаз: встретились черное пламя Абадонны и золотое сияние Парадиза. И хотя разум Андрея был еще светлый, и он понимал всю абсурдность происходящего, но тело и язык его не слушались. Он сейчас представлял собой ватную куклу, понимающую все, что происходит вокруг него, однако не в состоянии что-либо физически предпринять. Он уже понимал, что попал в какую-то жуткую переделку, как в фильмах ужасов, и все эти люди представлялись ему ужасными клиентами психиатрической клиники, сбежавшие с больничных коек для совершения своего странного и ужасного обряда.

Огонь в камине догорел и его багряные блики больше не скользили по обоям. Вместо них нежное, как цыплячий пух свечение наполняло комнату блуждающими бронзовыми тенями. Зашла Верочка и привычным движением рук смела со стола остатки ужина. Она даже не взглянула на Андрея, как в прочим и все остальные. Внезапно далеко зазвонил судейский колокольчик и через минуту на пороге гостиной показался судья Башмаков. Щеки его осунулись, шапочка накренилась на лоб, закрывая половину лба. Желтая веревочная кисточка смешно болталась перед лицом. Красный нос, казалось, стал еще краснее и выглядел уже, как спелый помидор. Аскетически сжатые губы придавали лицу судьи зловещее выражение. Как только он вошел в гостиную, прокурор и адвокат подошли к столу, а отец Феофан, не отрывая глаз от Андрея, медленно встал. Верочка заняла свое место.

– Встать. Суд идет! – вскричала она и вытянулась за столом, своим крупным тазом слегка сдвинув его с места. Стояли все, кроме Андрея. Он сидел и отрешенным взглядом смотрел на это представление, всеми своими нервами ожидая и предчувствуя трагический финал. Не обращая никакого внимания на то, что Андрей сидит, а не стоит, как подсудимый на момент оглашения приговора, судья Башмаков, уперев в него тяжелый, суровый взгляд начал: