Десять железных стрел

– Ну, то есть… от него пованивало, конечно, но я думала он просто эксцентричный гений. Кроме того, все вольнотворные типчики – те еще мутные хмыри, так что я не заморачивалась. – Она повернулась к Лиетт и буркнула: – Без обид.

– Разумеется.

– И он платил, так что… – Ирия скривилась. – Но зачем весь этот план, если он просто хотел украсить каракулями пару бомб? Можно ж было все сделать проще, чем…

– Она права.

Голос Урды прозвучал с болезненной неотвратимостью. Чарограф стоял рядом с сигилами, которые начертил на корабле, и сравнивал их с ворохом бумажек в руке. Он смотрел то туда, то сюда, сравнивая, и лицо его все вытягивалось, бледнея.

– Она права. – Урда тяжело задышал, руки задрожали. – Это командные сигилы. Я… я не знал… я… Я просто думал те, что он мне дал, были… они…

Бумаги упали на пол. У чарографа подкосились колени. Он схватился за голову, словно мог вырвать оттуда весь ужас, кипящий в мозгу.

– Нет, нет, нет, нет, – охнул Урда. – Это… я… я это сделал. Я должен был… я не мог… я… я…

– Спокуха, – Ирия в мгновение ока оказалась рядом, обняла его за плечи. – Дыши глубже.

Она покосилась на сигилы.

– Что они приказывают сделать этой хрени, кстати?

– Я н-не у-уверен, – проикал Урда, пытаясь совладать с дыханием. – Они созданы для этого аэробля, он механический по природе, он… – Он потер виски. – Может, я смогу понять, если будет больше…

– Вряд ли, – вмешалась Лиетт, изучая ближайшие сигилы. – Два-Одиноких-Старика невероятно опытный чарограф, он спрятал командные сигилы под сигилами обнуления. Я не могу понять, что они предназначены делать, и у меня есть большие сомнения относительно того, что это сможет понять кто-то еще. – Она коротко кивнула Урде. – Без обид.

– Ну, а отменить их на хер ты не можешь? – задумчиво поинтересовалась Ирия. – Типа… стереть или зацарапать, или еще какое дерьмо?

– Какой прекрасный способ продемонстрировать, что ты понятия не имеешь, как это работает, – Лиетт покачала головой. – Сигилы сложные, они наносятся поверх других сигилов. Я могу их переделать, но на это понадобится несколько дней, а я гарантирую, что у нас их нет.

Урда еще больше нахмурился.

– И… что? Нам просто ждать… ждать, пока они сработают?

– Разумеется, – отозвалась я. – Давайте подождем в шести-семи сотнях миль отсюда. – Я глянула на Ирию. – Сможешь нас отсюда вытащить?

Близнецы настороженно переглянулись, Ирия потерла поврежденную магией руку.

– Слушай, у меня остался примерно один хороший прыжок на четверых, включая нас с братом. Если нас будет больше… не уверена, что тогда случится, но обосремся точно.

Вырвавшийся у меня вздох забрал последние силы.

Четыре человека. И все это. Все убийства, трупы, ложь – и отсюда выберутся только четверо.

Я должна была догадаться.

Мысли царапались внутри головы длинными тошнотворными когтями. Казалось, что голова кровоточит.

«Я должна была догадаться, – жрала я себя. – Надо было убираться уже после того, как сгорело поместье. После первой лжи Джеро. Да блядь, тебя вообще не должно быть тут. О чем только думала? Что пара лишних имен из списка того стоят?»

В голове стало больно от тишины, а потом пришла следующая мысль – словно железный гвоздь вонзился прямо в мозг.

«Или ты была настолько глупа, чтобы поверить, что все это сделает мир лучше?»

Может, да.

Черт, даже больше, чем «может». Хотелось, наверное, чтобы это было правдой. Хотелось думать, что я не просто вычеркиваю имена из списка, не просто поливаю землю кровью. Хотелось думать, наверное, что я могу сделать что-то хорошее…

Что потом показала бы Лиетт.

Показала бы этим, что я…

«Ну, – подумала я с очередным вздохом, – теперь-то что хорошего? Приступим?»

Ага.

Пожалуй.

– Так, ладно, – сказала я. – В жопу. Выбора нет. Если сможешь вытащить четверых, четверо нас и есть. Открывай портал. Выберемся – прикинем следующий шаг.

– Что? – ахнул Урда. – Но… как же остальные? Агне и Джеро, и…

– Агне – осадник, – ответила я. – Если она еще не мертва, значит найдет способ выжить. А Джеро… – Я прищелкнула языком. – Если он еще не умер, работы на земле у меня прибавится.

– Звучит вполне логично, как по мне. Я тоже не собираюсь оставаться и умирать ради них. – Ирия поскребла татуировку на подбородке и посмотрела на меня. – Но, э-э… ты уверена? Кого бы ты ни оставила, его не вернуть.

Дарриш.

Ее имя.

Дарриш.

Как биение сердца. Снова и снова в моей голове.

«Что она сказала? Была ли в ее глазах печаль? Разве ты не хочешь с ней поговорить? Разве ты не хочешь…»

– Уверена, – отрезала я. – Или мы уходим сейчас, или умрем. Так что давайте-ка все подойдите поближе, и мы…

– Нет.

В опере есть момент, который называется «райку ю онодория». Что в грубом переводе означает «завуалированная причина». Мгновение, когда персонаж, прежде таивший более глубокие причины поступков, раскрывает истинную подоплеку своего существования, и в сюжете случается новый сложный поворот.

В опере – это одна из моих любимых частей.

В реальной жизни – блядски бесит.

– Что, мать твою, значит «нет»? – зарычала я, поворачиваясь к Лиетт.