Десять жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин

Мукденское сражение было самой кровопролитной и в чем-то решающей битвой Русско-японской войны. Генерал Куропаткин сосредоточил в Центральной Маньчжурии три армии: почти 300 000 бойцов и 1500 орудий, маршал Ояма – четыре армии: 270 000 бойцов и 1060 орудий. 19 февраля 1905 года японцы пошли в наступление. Начался ад. «От целого Юрьевского полка осталось в строю уже несколько сот нижних чинов при двух офицерах, но эти жалкие остатки все еще дрались и удерживали теперь за собой самую восточную окраину Юхуантуня, – рассказывал очевидец. – Чем ближе подходил шедший [на помощь] полк, тем сильнее становился огонь японцев. Шрапнели и шимозы лопались кругом, вырывая то тут, то там отдельных людей… Стихийно накинулись наши цепи и ворвались в японские окопы. Ни одного крика «Ура!», ни «Банзай!». Глухо трещат ломающиеся кости, да шлепают падающие тела убитых. Окоп и поле около него сплошь покрылось трупами, кровью, оружием и переворачивающимися ранеными…»[27]

Японцам вновь удался обходной маневр, и снова промахи высшего командования русских армий свели на нет героизм нижних чинов и полевых офицеров. Чтобы избежать окружения, Куропаткин отдал 6 марта приказ отступать.

Василий Янчевецкий в это время ездил по делам военно-госпитального управления в Харбин и на обратном пути узнал, что Мукден сдали японцам. «Одни части пробивались с боем, сохраняя порядок, другие – расстроенные, дезориентированные – сновали по полю взад и вперед, натыкаясь на огонь японцев, – вспоминал Антон Деникин, начальник штаба казачьей дивизии (будущий белый генерал). – А все поле, насколько видно было глазу, усеяно было мчавшимися в разных направлениях повозками обоза, лазаретными фургонами, лошадьми без всадников, брошенными зарядными ящиками».

Последствия сражения чиновник особых поручений увидел на железнодорожной станции к северу от Мукдена. Вся платформа была завалена телами – живыми и мертвыми, молчаливыми и стонущими. Серые запыленные лица, серые же шинели, забрызганные потемневшей кровью… Там же, на станции, Янчевецкий повстречал корреспондента Санкт-Петербургского телеграфного агентства Платонова. Журналиста трясло от пережитого ужаса, он хотел бросить все и уехать прочь, если кто-то вдруг согласится заменить его. Снова рядом с Василием повернулось колесо судьбы: «Это было именно то, о чем я мечтал, отправляясь на Дальний Восток». СПТА руководил князь Николай Шаховской, брат покойного эстляндского губернатора, тоже знавший семью Янчевецких. Василий отправил телеграмму на его имя – и получил место корреспондента при штабе главнокомандующего[28].

Исход Мукденского сражения называли катастрофой. Куропаткину незамедлительно была дана отставка, и его место занял Линевич. Вместе со штабом главнокомандующего Василий Янчевецкий отступал до Сыпингайских высот, где и закрепились русские армии.

Как корреспондент, он не только встречался со штабными офицерами, но и передвигался по линии фронта. Корреспондировать, впрочем, не особо было о чем. Весь апрель столичные газеты публиковали однообразные сообщения: «На театре военных действий перемен нет», «Происходят мелкие стычки передовых частей», «Сегодня в общем положении на театре войны ничего нет нового», «На позициях без существенных перемен. На правом фланге происходят частые кавалерийские стычки», «На позициях полнейшее затишье…».

«В пасхальную ночь все невольно неслись мыслями к далекой родине, – вспоминал Янчевецкий уже в Петербурге. – Но на душе было тревожно. Обидно было за столько тяжелых жертв, и неизвестно будущее. Ожидали, что японцы воспользуются праздником и сделают наступление, и все желали этого, рассчитывая, что с упорным Линевичем, при отдохнувших и окрепших войсках, встреча наша с врагом будет уже иная».

По примеру брата Василий напросился в разведку. Дозорный отряд, куда его взяли, ушел на 15–20 верст вперед от оборонительной линии. Охотники (так называли войсковых разведчиков) следили за горной долиной, по другую сторону которой находились японские пикеты, а за ними – военный лагерь. Время от времени по ночам они ходили «раздобыть японца». Янчевецкий из интереса участвовал в одной из таких вылазок. «Мы жили под выстрелами, перестрелка с японцами была нашим постоянным делом…»[29]

Русская армейская группа в Маньчжурии к середине мая достигла полного перевеса над противником, генерал Линевич готовил наступление. Известие о разгроме российской эскадры в Цусимском проливе ошеломило всех – от обывателя и солдата до государя-императора. Япония тут же предложила переговоры. Война уже обошлась России в четверть миллиона погибших, раненых, контуженых и пропавших без вести. И Николай II согласился на обсуждение условий мира.

С 21 мая Василий Янчевецкий служит чиновником резерва хозяйственного разряда при полевом военно-госпитальном управлении 1-й Маньчжурской армии. Спустя месяц его повышают в чине до коллежского секретаря.