Десятая невеста

   - Императрица – мать народа, – без предисловий сообщил мне советник. - И должна служить подданным примером во всем. Ее облик, ум и поведение обязаны быть безупречными. Чего никак нельзя сказать о тебе, дитя.

   Я потупилась.

   - Я готов закрыть глаза на способы, которыми ты пыталась завоевать расположение их величеств, – сказал Со Фу, явно припоминая мне обнимашки с Вороном и появление в обществе Замочка с корсетом нараспашку. – Состязание за сердце императора проходит не только во время испытаний, это нескончаемая и жестокая битва, и, разумеется, каждая невеста выбирает свои пути получить желаемое. Однако то, что мы наблюдали накануне, совершенно неприемлемо и не может быть прощено, даже при условии заступничества императора. Есть правила и законы, которым должны подчиняться все, и даже Божественный, иначе не только двор, но и вся страна погрузятся в хаос. Таким образом, ты не можешь вернуться на место, с которого однажды была изгнана.

   - Я и не…

   - Однако, - продолжал Со Фу, – твое возвращение сюда в результате стечения обстоятельств мы готовы рассмотреть как волю Небес и, следуя ей, предоставить тебе возможность остаться. Разумеется, твой проступок невозможно простить, равно как невозможно вернуть тебе твое место. Твоя ваза уже опустошена, и в свитках отмечено, что ты выбыла из списка претенденток.

   Я попыталась что-то вякнуть, но Со Фу поднял руку.

   - Ты не можешь продолжить участвовать в испытаниях, как ни в чем не бывало. Но, если пожелаешь, можешь попытаться искупить свою вину упорным трудом и смирением. И если покажешь, что способна хотя бы несколько дней сохранять скромность и благоразумие, если сможешь доказать, что твое вчерашнее поведение было случайностью, а не основой твоего характера, вероятно – только вероятно! – через некоторое время мы сможем подумать о том, чтобы позволить тебе вернуться в ряды невест.

   Со Фу сказал, что я могу остаться во дворце как прислуга. Мне будет позволено принимать участие в испытаниях, но и только. Я не могу садиться с императорами за стол, свободно беседовать и проводить с ними время, как остальные невесты. Я служанка и обязана вести себя соответствующе. Если совершу проступок, буду наказана согласно правилам Золотого дворца.

   - Разумеется, дитя, ты можешь отказаться, – сказал Со Фу. – В таком случае ночь ты проведешь в помещениях для слуг, а завтра же тебя проводят.

   Ха! После того, как вы, почтенный Со Фу, так любезно подсказали мне тех двоих, из которых один – совершенно точно Камичиро, неужели вы думали, что я уеду.

***

Так я стала прислугой в Золотом дворце. Чтоб жизнь медом не казалась, а смирение было уж таким смиренным, что дальше некуда, определили меня во дворец невест. Выдали одежки, как у прочих служанок (длинную юбку и рубаху на запах), велели гладко зачесать наверх волосы, и теперь я день деньской носилась по поручениям девок, которые не отказывали себе в радости надо мной покуражиться. Десять раз подряд вверх-вниз с ведрами, а наполни-ка снова, а то вода остыла уже, а тут подчисти, а тут пролилось, подмети, подай-принеси, а ну скорей, ленивая корова – словом, все удовольствия служанкиной жизни. Многие не скупились на тычки и затрещины, а я на это не то что голос - глаз не могла поднять. Посмею возразить хоть движением, хоть взглядом, подам повод хоть для одной жалобы – тут же палками по пяткам, а то и вовсе погонят взашей. Так что невесты глумились надо мною вволю, а я лишь повторяла, неустанно сгибаясь в поклонах: «Да, госпожа», «Как прикажете, госпожа», «Мне нет прощения, госпожа» и все такое прочее.

   Понятно, почему меня оставили на таких условиях. И раньше-то был вопрос, сколько я продержусь, а теперь супротив других невест у меня вообще, считай, ничего и не осталось. Пока они наряжались в пух и прах и очаровывали императоров, я маячила поодаль серой мышью, которой ни щеки нарумянить, ни бусики нацепить, ни словечком перемолвиться с их величествами. А испытания… что испытания. С самого начала было понятно, что невесту выберут не по ним. А по тому, кто Камичиро понравится. А если тебе улыбнуться императору нельзя, красивое платье надеть нельзя, и ты чернавкой потеешь, пока прочие ему глазки строят, понравишься тут. Цацку-то он мне подарил, когда я была дамозелька вся из себя раскрасивая. А на служанку убогую станет он смотреть, как же.