Десятая невеста

   - Медленная мучительная смерть, - устало договорила я, высвобождаясь от Ворона, который от неожиданности ослабил хватку. - Но императора я бить и не собиралась… ваше величество. Пожалуйста, отпустите меня.

   Тот разжал пальцы.

   - Тебе что, Со Фу подтвердил твою догадку? Ты знаешь, кто из нас Камичиро? – спросил Тайо. Ответа, конечно, не получил. - Тогда для тебя пока что все императоры. А ты, - обратился он к Ворону, - прекрати.

   - Кто ты такой, чтоб мне приказывать? – окрысился тот.

   Воруйка отрывисто ответил на чиньяньском – что-то такое, что Ворону резко не понравилось, он грубо отбрехнулся, но тем не менее ушел. Я попятилась, подхватывая юбки и намереваясь дать деру, но Воруйка молниеносно обернулся и пригвоздил меня взглядом.

   - А ты, – сообщил он. – Мне должна.

   - Чего это? – спросила я.

   - Ты мне должна, – повторил Воруйка и растворился во мраке.

   Ну ты подумай. Всем и каждому я тут обязана.

   Крадучись я добралась до своего укромного уголка. Здесь царили тишина и покой. Под легким ветерком покачивали ветвями сосны и клены, внизу темнела запретная роща и поблескивало озеро. Я присела на низкую каменную стену и расплакалась.

   - Малинка?..

   Ох! От неожиданности я схватилась за сердце. Из тени выступил Веточка.

   - С тобой тоже будем целоваться? – злобно огрызнулась я.

   - А надо? - спросил он.

   Я покачала головой.

   - Нет. Прости, теншин.

   Он дал мне платок.

   - Я опозорилась? Меня теперь выгонят? - безнадежно спросила я, утирая сопли.

   - Кто знает, - ответил Веточка и сделал знак, что я могу оставить платок себе. – Не думай пока об этом. Трудно тебе пришлось?..

   Мы помолчали, глядя на озеро. Я смотрела на безмолвно чернеющую рощу и вспомнила бледное лицо с красными глазами.

   - Теншин…

   - Да?

   - Что ты знаешь об айю?

   - Немного знаю, – ответил он. - Почему ты спрашиваешь?

   - Так… слышала кое-что.

   - Айю означает «укушенный демоном». В некоторых ручьях водятся бледные рыбы – демоны пресной воды. Считается, что если беременная женщина ступит в такой ручей и ее укусит бледная рыба, ребенок будет проклят ещё в утробе. Такой человек, подобно водному демону, бледен и красноглаз. Прикосновение и взгляд айю приносят несчастье. Нет для него ни дома, ни любви, ни дружбы. Говорят, он всегда один… один в темноте. Не смеет показываться солнцу, обреченный на вечное одиночество.

   Веточка бросил на меня взгляд.

   - Но это только легенда, – добавил он. – Проклятых детей убивают сразу после рождения. Ни одного айю на свете не бывало многие века.

   Мы помолчали, слушая тишину. На другом берегу озера бледно-розовым сияла гора, отдавая свет, накопленный за день.

   - Красиво, – сказала я.

   Любуясь видом, Веточка согласился со мной.

    - Да, это одно из великих чудес Чиньяня. Мы называем ее Сам Сунь, «розовая жемчужина».

ГЛАВА 16

Красноглазого я нашла на обычном месте, за валунами. «Укушенный демоном» мирно сидел на бережку и удил рыбку. Я подошла и пристроилась рядышком.

   - Давно тебя не было видно, – заметил он. – Проспалась наконец?

   - Ха-ха, – отозвалась я. – Очень смешно.

   Он повернулся и оглядел меня.

   - Переоделась?

   - Угу, - ответила я. – В служанки.

   - Как это так?

   Я в двух словах объяснила, как так, и уныло поведала о своем провале.

   - Турнут меня теперь, должно быть, отсюдова, – под конец заключила я.

   - Ну, не может все быть так плохо, – утешительно сказал красноглазый.

   - Еще как может! Зухра, и та лучше себя показала.

   - Зухра это кто?

   - Это девка зель-хаттунская. Ходит, до самых глаз в тряпье замотанная. Вот как ты давеча, когда меня напугать не хотел.

   - А-а, – сказал айю. – Да даже если турнут, ну и ладно. Нет хуже беды, чем милость императора. Радуйся, что вовремя спаслась.

   - Он что, правда девок ест?

   Он обернулся на меня:

   - Чего?..

   - Ну, девок пожирает. Говорят (а ну-ка, подвинься), – я села поближе и перешла на шепот, – тут было девять невест, и он их всех съел.

   - Ничего не знаю об этом, – помолчав, сказал красноглазый.

   - Припомни, – посоветовала я. - Ты ж давно здесь живешь? Может, косточки обглоданные в роще находил? Или наблюдал, как он расчлененных девок на костре жарит?

   - Не наблюдал.

   Мы посидели молчком. Он вытянул рыбку, кинул ее в ведерко и снова забросил удочку.

   - Значит, тут ты живешь? - спросила я.

   - Угу.

   - Один?

   - Угу.

   - Давно?

   - Угу.

   - А император не возражает?

   - Очень бы возражал, если б узнал, - сказал айю. – Но ведь мы ему не расскажем?

   - Я – нет, - уверила я. – Никому про тебя не говорила и не скажу. А не страшно так под боком-то у него сидеть?

   Айю пожал плечами.

   - Страшно, конечно. Но чему быть, того не миновать. Только я потому тут и живу, что сюда едва ли кто полезет. Никто не хочет навлечь на себя проклятие, нарушив покой запретной рощи. Одна ты, - он покосился на меня, – такая дерзкая.

   Я пропустила это мимо ушей.

   - А что будет, если тебя поймают?

   - Убьют.

   - Вот так сразу?!

   - Ничуточки не сомневаясь.

   - Нет!

   - Да! – передразнил он.

   - Да как ты можешь говорить об этом так беспечно?!

   - А что делать – плакать?

   - По такому поводу можно бы и да!

   Айю закрепил удочку, чтобы освободить руки, и повернулся ко мне.

   - Ты помнишь хоть слово из того, что я тебе в прошлый раз сказал?

   - Не очень, – призналась я.